Смерть перед Рождеством

Я выпрямляюсь на стуле, прогоняя мысли об убитом социологе, потерянном диктофоне и расследовании, к которому больше не имею никакого отношения. Пиперсгатан за окнами «Мастера Андерса» окутана вечерними сумерками. Из динамиков льется приглушенная песня, что-то вроде бесконечно повторяющегося sometimes I feel very sad…[28].

– Привет, – говорит Сэм. – Прости, что опоздала.

– Ты не опоздала.

– Я знаю.

Она смеется, крутит пальцем угол шейного платка.

– Но за что ты извиняешься в таком случае? – недоумеваю я.

– За то, что заставила тебя ждать… Ведь так? – Она усмехается. Мне непонятно это ее веселье. – Прости, что заставила тебя ждать.

– Ничего страшного. Ты же не могла знать, что я подъеду раньше времени.

– Нет, конечно.

С некоторых пор наши с Сэм разговоры ни о чем, но это ничто и есть наша общая боль. Так оно повелось с конца лета, когда между нами встал Грим и мы – и она, и я – чудом остались живы. Тогда Сэм рассталась с Рики, своим тогдашним сожителем, но оттого не стала мне ближе. И сейчас она одна, это видно. По ее вспыхивающему взгляду и неуверенности – как будто Сэм забыла, как нужно вести себя в обществе. Ее зеленые глаза затуманились, утратили свою неизменную ясность и блеск.

Восторженность первого момента – в ней чувствовалась радость Сэм от того, что она снова среди людей, – быстро исчезла. Каждый раз, когда она смотрит на свою руку – на которой больше никогда не сможет носить тату, – она вспоминает, что произошло с ней из-за меня. Хотя виновником всему был, конечно, Грим. Раньше я обычно звонил ей первый – когда от одиночества не мог удержаться от того, чтобы признаться, что она все еще мне нужна. Но последнее время первой все чаще бывала Сэм. Поднимая среди ночи трубку, я молча слушал ее голос или всхлипывания. Иногда же – что бывало все чаще – молчали мы оба.

Поначалу она пила таблетки – я и сам был бы не прочь пройти этот курс. Но потом прекратила. «Не хочу принимать лекарства, просто чтобы иметь возможность жить» – так сказала она. Вместо этого пошла к психотерапевту – похоже, Сэм еще долго будет нуждаться в его услугах.

Я спрашиваю себя, знает ли она о моем «Собриле». Возможно. Но что бы она сказала, признайся я, как сблевал на месте преступления позапрошлой ночью?

Я делаю глоток из бокала, а Сэм снимает пальто и вынимает руку из кармана. Краем глаза я как будто замечаю зияющую пустоту на том месте, где когда-то был ее указательный палец. Но избегаю смотреть туда ради нашего общего с Сэм блага.

– Ну как ты? – Она садится, обдавая меня волной неповторимых ароматов.

– Хорошо, – вот и все, что я могу сказать в ответ на этот вопрос.

– Хорошо, – повторяет Сэм. Листает меню одной рукой и, не поднимая глаз, спрашивает дальше: – Ты виделся с ним сегодня?

– С кем?

– Ты знаешь, кого я имела в виду.

– А… Нет.

– Но он не забывает тебя?

– Да, почти каждый день… Никогда не упускает случая послать мне сообщение. Иногда даже текстовое – ему удалось раздобыть мобильник.

– И ты отвечаешь?

– Нет. – Я открываю свой экземпляр меню. – Я звонил в клинику, попросил их забрать у него мобильник.

Последнее мое признание вызывает у Сэм смех. Вокруг глаз появляются чуть заметные морщинки.

– Отлично, – говорит она.

Ни я, ни Сэм не хотим, чтобы все закончилось как в прошлый раз. Когда мы вместе, достаточно одного-единственного слова, чтобы потерять друг друга. Наше единение хрупко, и виной тому наше общее прошлое.

Я хочу коснуться ее руки.

Мы делаем заказ. Оба пьем только воду. Я – потому что алкоголь несовместим с «Собрилом», она – потому что давно уже не употребляет спиртного. За окном по Пиперсгатан проезжает автомобиль, на мгновенье освещая фарами другой, припарковавшийся возле ресторана. В неосвещенном салоне последнего сидит человек, которого я не успеваю разглядеть, потому что в следующий момент все снова тонет во мраке. Но взгляд водителя устремлен на нас с Сэм, я его чувствую. Должно быть, это та самая машина, которую я видел возле клиники Святого Георгия.

– Лео…

– Да?

– Что случилось?

– Ничего.

Я трясу головой, как будто от этого моя ложь станет более правдоподобной.

– Просто я тут кое о чем подумал…

– О чем же?

– Что ты мне нужна.

– Я думаю о том же.

Она улыбается, чуть заметно. Опускает глаза.

Нам приносят тарелки, и мы приступаем к еде. Я замечаю, что Сэм неловко управляется с ножом. Причина тому – отсутствие пальца. В конце концов нож падает на пол.

– Я подниму, – говорю я.

– Не беспокойся. – Сэм касается моей руки. – Я привыкла.

И наклоняется за ножом сама.

За окном снова проезжает машина с включенными фарами. В их свете на этот раз я успеваю заметить буквы на регистрационном щитке припарковавшегося автомобиля: VEM. Потом все гаснет, но я различаю силуэт водителя. Мне кажется, что это Пауль Гофман.

– Когда ты последний раз был в Салеме? – спрашивает Сэм.

– Давно, – отвечаю. – У меня нет на это времени.

– Ммм… – Она мычит с набитым ртом.