Смерть перед Рождеством

– Мне, знаешь, приходится нелегко, – продолжаю я. – Отчасти из-за того, что случилось прошлым летом… Никак не могу от этого избавиться. Это как с убийцей, который возвращается на место преступления. И потом, папа…

– Ему не лучше?

– У него альцгеймер, Сэм. – Я делаю глоток из бокала, начиная жалеть, что там обыкновенная вода. – Нет, не лучше…

– Прости.

– Там брат хорошо помогает, – говорю я. – Тоже не выдерживает, но крепится ради мамы. Мике всегда был ее любимцем. Я – отцовским. Наверное, именно поэтому мне так тяжело видеть его в этом состоянии. Он уже не помнит, как вставляется батарейка в пульт от телевизора.

– Но он ведь… – Сэм запнулась, – узнает тебя?

– До сих пор узнавал. Иногда, правда, когда особенно устает, путает меня и Мике. – Я смеюсь. – Но он и раньше это делал.

Сэм хватает бокал и делает глоток.

– Ты еще общаешься с этим, как его… Рики? – спрашиваю я.

– Нет. – Она ставит бокал на стол. – Совсем не общаюсь.

– Скучаешь по нему?

Она трясет головой.

– Не так, как по тебе.

И вскакивает, словно спохватываясь, что сказала лишнее.

– Мне нужно в туалет, сейчас приду.

Когда Сэм уходит, я достаю таблетку «Собрила» и кручу между пальцами. Одно это доставляет мне удовольствие. Поиграв с таблеткой, убираю ее в карман. Смотрю в окно: автомобиль все на том же месте.

Когда мимо проезжает очередная машина с зажженными фарами – на этот раз грузовик, – мне удается разглядеть цифры на щитке с регистрационным номером: VEM 327. Я дожевываю кусок пиццы, запиваю водой и отправляю Бирку эсэмэску с регистрационным номером.

Начинаю ерзать на стуле. Не так легко сохранять хотя бы видимое спокойствие, чувствуя, что за тобой следят.

Ты видишь машину? – спрашивает Бирк.

Возле «Мастера Андерса», – отвечаю. – Это СЭПО?

Да.

Уверен?

Да.

Вопросы так и роятся в голове. Если там, в машине, их агент, они держали нас под наблюдением с самого начала. Еще тогда, когда мы с Бирком официально занимались делом Хебера. Чертовы параноидальные насекомые, они знают всё… Но управление передало им это расследование, они должны быть довольны. Что, если они спрятали где-нибудь здесь свой микрофон и слышали наш разговор с Сэм? Пауль Гофман – я представляю его в моем кабинете. Судорожно припоминаю каждое его движение, его руки… Уж не оставил ли он «жучок» в моей комнате?.. Или в верхней одежде?

Я прощупываю пальто – оно висит на спинке стула. Как будто ничего…

Еще одна проблема с СЭПО – их паранойя заразительна. Я вздыхаю, взгляд цепляется за телефон. Что, если…

– Что-нибудь случилось?

Это снова Сэм. Я поднимаю глаза, отодвигаю мобильник в сторону:

– Да нет, ничего. Это по работе – обычное дело…

– У тебя было дежурство позапрошлой ночью?

– Да.

– Я читала в газете про Дёбельнсгатан.

– Мы больше не занимаемся этим делом. – Я невольно скашиваю взгляд в сторону окна. – Его передали в другое подразделение.

– Ну вот, теперь ты опять это делаешь… – говорит Сэм.

– Что?

– Пялишься. – Она смотрит на улицу. – Что там?

– Я не знаю.

– Ты знаешь, что я простила тебя, да? За то, что тогда случилось… Ты не должен чувствовать того… что бы ты там ни чувствовал… Если это и в самом деле так, прекрати, пожалуйста… Всё в порядке… Мне просто нужно немного времени.

– Как все замечательно, – осторожно замечаю я. – Тебе просто нужно немного времени.

– Раньше ты говорил, что не справился бы, если б не я… Это до сих пор так?

Ее вопрос ошеломил меня.

– Да, – отвечаю.

– Со мной то же самое. – Сэм смеется. – Приятно осознавать, что у нас осталось хоть что-то общее…

Она замолкает. Нависшая тишина стремительно тяжелеет, словно наливается свинцом.

– То есть ты тоже не справилась бы без меня? – уточняю я.

– Да.

* * *

– До связи. – Она прощается со мной возле ресторана.

Снова летит снег, дует ветер. Часы на церковной башне бьют последний удар. Десять… Я высматриваю машину СЭПО. Она исчезла.

– Или как? – голос Сэм.

– Что как?

– До связи, да?

– Да, может, завтра.

– Может быть… – Сэм прикусывает губу. – Послушай, ведь все может измениться… Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Понимаю.

На самом деле это не так. Но мой ответ заставляет Сэм улыбнуться, и это приятно.

Я провожаю ее до метро в надежде встретить подозрительный автомобиль где-нибудь там. Но все напрасно. Снегопад усиливается. Я скольжу по обледенелой луже, Сэм меня поддерживает.

И это тоже мне нравится.

Мы прощаемся – дружеские объятья, не более, – и тоска наваливается на меня с новой силой. Мне надо домой, в постель… Не помню, когда в последний раз высыпался по-человечески. От одного из домов на Кунгсхольмене отделяется тень, и я пытаюсь сосредоточиться на мысли, не плод ли она моего больного воображения.

* * *

Юнатан не может спать: он слишком взвинчен. Возможно, это связано с завтрашней демонстрацией. Плюс алкоголь. Иногда после выпивки мысли так мечутся в голове, что не успеваешь ни остановить их, ни вслушаться в них как следует. И это совсем не обязательно неприятные мысли – совсем обычные, повседневные. Но они так танцуют и крутятся, что ты не в силах совладать с ними. Как после амфетамина.