Смерть под вуалью

– Что-то меня посетило дежавю, – усмехнулся Дубовик, – совсем недавно мы с вами говорили про незнакомца в маске, теперь незнакомка в плаще. «Театр теней»…

– Да уж, одни силуэты… – поддержал Сухарев.

–А говорит это о том, что преступник очень даже не прост – хитер, изворотлив, хотя, и ему ничто человеческое не чуждо: совершает ошибки – духи, окурок…

– Так вот они-то и подтверждают, что убийство было спонтанным, не продуманным до конца, – продолжил Калошин мысль Дубовика, – но дальше уже все по-другому: где-то ведь она подложила бутылку в карман Черных? Костя, узнай завтра, во сколько приходит послеобеденный автобус, и когда точно пришел наш бухгалтер домой. Думаю, что где-то по дороге он и встретился со своим отравителем. Этот путь надо исследовать. В магазин тоже обязательно загляни.

– Слушаюсь, – коротко кивнул Воронцов.

– Ну что ж, буду докладывать комиссару то, что наработали, – поднялся Сухарев, завершая разговор.

В коридоре Дубовик обнял Калошина за плечо и сказал:

– Слушай, Геннадий Евсеевич, пригласи меня к себе в гости, согласен даже переночевать, – он подмигнул майору, – смерть как надоели эти казенные простыни, а у тебя все-таки семья…

– Ну, моя семья: дочь да я! – Калошин улыбнулся: – Стихами заговорил… А в гости я тебя с удовольствием приглашаю! Сейчас же и идем! Воронцова берём?

– Воронцова – берём! Парень хороший! И толковый! Нам в тишине и покое посидеть надо да поговорить.

Увидев троих мужчин, ввалившихся в небольшой коридорчик квартиры Калошина, Варя открыла рот от изумления:

– Давно у нас гостей не было! Ну, пап, ты даешь! Предупреждать надо, я бы в магазин сбегала! – девушка засуетилась, почувствовав неловкость от присутствия таких гостей. Дубовик ей понравился ещё в первый свой приезд: был он какой-то честный и надежный. Да и внешность вполне соответствовала характеру. Воронцов её особо не смущал: он был ей ещё с детства просто другом Костей.

– Вы, Варя, не переживайте, у нас все с собой! – Дубовик стал вынимать из портфеля довольно дорогие закуски: балык, колбасу, икру.

Воронцов довольно потер руки:

– Вот, Варюха, какого тебе мужа надо! – он подмигнул девушке.

– Балаболка ты, Костя! – зардевшись, замахнулась на него полотенцем Варя.

– Ну, что ж вы так на него? – Дубовик с симпатией глянул на неё: – А вы, и в самом деле, очень красивая!

– Хватит вам смущать девчонку! – Калошин подтолкнул обоих к умывальнику, – руки мойте, да за стол. А ты, Варя, не слушай их!

– Варюха, – намыливая руки, оглянулся на девушку Воронцов, – будешь слушать отца – замуж не выйдешь! – ойкнул, получив легкий подзатыльник от начальства.

Так шутя и препираясь, сели за стол.

– И где же ты всё это купил, Андрей Ефимович? Никак блат у нас в магазине завел? – Калошин подцепил на вилку кусок янтарного балыка.

– Да нет, блат – не моя стихия. Это спецобеспечение. Я с собой прихватил.

– Говорю же, Варюха, и зарплата у них, и спецпаек. Не мужик – золото!

– Я тебе, Воронцов, язык отрежу! – Варя стукнула его кулачком по спине.

– Ну, Костя, брось трещать, лучше ешь! – Калошин подвинул ему тарелку. – Нам к празднику тоже кое-что подкинут. Так что, не прибедняйся!

Было уже далеко за полночь, а Калошин с Дубовиком все продолжали разговор. Воронцова уложили на раскладушке в спальне, домой, изрядно опьяневшего, не отпустили.

Дубовик, закурив очередную папиросу, сказал:

– Я тут насчет слов Черных всё раздумывал. Человек болен, задыхается, говорит с трудом. Вполне возможно, что пытался сказать что-то другое, а тебе послышалось «капут». Он ведь пытался ответить на твой вопрос: «Кто?», значит, хотел назвать имя… или фамилию… Так? Улавливаешь мою мысль?

– Я ведь так и думал, да только пока не нашел такой фамилии среди фигурантов.

– Нет, не о том ты… Хотел сказать имя, а если оно сложное, трудное для его произношения? Или же, скажем, знал, что назвав его, ни на кого нас не выведет. Выбирает то, что проще… Неосознанно… Плащ у кого украли?

– У Капустиной… О-о, какой же я дубина! – стукнул себя по лбу Калошин. – Ну, конечно же, Капустина! Значит, он имел в виду того человека, который приезжал к Евдокии Ивановне. Может быть, даже и имени той женщины не знает?

– Можно и такое допустить. А вот Капустина должна знать, кто мог к ней зайти вот так, запросто. В воскресенье к ней кто приезжал? Она говорила?

– Сказала, что какая-то женщина, постоянная покупательница. Так ведь могла быть и ещё одна, которая приезжала лишь иногда, и Капустина её просто не вспомнила.

– Слушай, чего будем гадать? Завтра же, – взглянув на висящие над столом ходики, поправился: – уже сегодня поедем туда. С места преступления и начнем «раскопки». А себя зря коришь, это ведь пока только предположение. Могу и я ошибаться. Но нам ещё надо как-то ко всему этому привязать инженера Арефьева.

– Он мог знать Черных. Надо его фотографию жене показать.