Смерть после жизни (СИ)

Арагорн тут же вздрогнул и открыл глаза, ее расфокусированный взгляд беспомощно утонул в его чуть расширившихся зрачках. Морин задохнулась от неожиданности и вновь замерла, ожидая, что он, как всегда, отстранится от нее. Смертельно горькое разочарование начало было зарождаться в душе, но следопыт до боли плотно сомкнул руки у нее за спиной, прижав к себе всем телом и почти не давая дышать. Не разжимая не позволяющих глубоко вдохнуть объятий, Арагорн легко перевернул девушку на спину и наконец накрыл ее приоткрывшиеся губы своими, даря чрезмерные, невозможные ощущения, давно и мучительно желанные.

Комментарий к Часть 8

Насчет имени балрога. Что балрог по имени Готмог в каноне погиб, я в курсе, но поскольку имена остальных, увы, остались неизвестными, я решила лучше использовать это, чем что-то выдумывать.

https://music.yandex.ru/album/3787683/track/31255466?play=1&from=serp_autoplay )))

========== Часть 9 ==========

Кошмарное, затягивающее все глубже в вязкую, тошнотворно кружащуюся тьму небытие сменилось давно желанным сном, в сокровенных глубинах которого напрочь забылось, кто он и время ли сейчас спать.

Что-то смутно пробивалось в помраченное сознание лаской скользящих по щеке пальцев, обжигающе сладкая жидкость потекла в горло, исцеляя тупую пульсирующую боль в затылке.

Столб лунного света, пронизывающий темноту каменной гробницы, отразился бликом от мраморного надгробья… чем еще могла быть эта комната? Воспоминания недавнего побоища на миг заполнили голову, странно легкую, как после целой бутылки отличного вина, и тут же ушли за край сознания, как лишние и неважные.

Пьянящая легкость вытеснила суетные тревоги, их время ушло за грань нереальной ночи, в которой он проснулся вместо того, чтобы умереть, утонув в водовороте наползающей тупой боли.

Гладкие и прохладные, все еще смутно пахнущие розами из садов Элронда волосы упали ему на лицо, нежные губы вплотную приблизились к его, обдав еле ощутимым теплом дыхания. Никогда раньше сны не были столь реальными, прежде ускользающие из рук и тающие на глазах видения на этот раз согревали живым, осязаемым теплом. Их можно было прижать к себе… и не отпускать.

Сожалея, что морок волшебной сказки все же вот-вот развеется, Арагорн открыл глаза. Его губ действительно почти касались, не решаясь перейти последний рубеж, приоткрытые в ожидании поцелуя губы, подрагивающие от страха и нетерпения, в изгибе которых теперь точно не осталось ни следа надменности.

В затуманенных темно-серых глазах, почти полностью заполненных расширившимися зрачками, промелькнули испуг, радость и отчаянное желание задержать ускользающий сон, так похожее на его собственное. Руки сами собой обняли и, возможно, слишком крепко прижали к себе наконец не пустоту, а гибкое юное тело, живое и настоящее.

Спустя несколько полностью выпавших из реальности мгновений он с пугающе острым удовольствием целовал ее, прижав спиной к усыпанному каменными осколками полу и жадно скользя руками по восхитительно упругой, обжигающей жаром даже сквозь платье груди. Растрепавшиеся густыми волнами волосы из ставших наконец реальностью снов черным ковром расстелились по полу чертога, странно блеснувшие глаза скрылись за ресницами и чуть закатились, горячие ладони скользнули вдоль его плеч и твердо легли на затылок, еще сильнее, до боли, прижимая его губы к ее.

Спустя, казалось, часы, Арагорн все же оторвался от измученных долгим поцелуем губ, и замер в нерешительности, вглядываясь в полускрытое в едва освещенном лунным светом мраке лицо. Почти неконтролируемое желание большего, готовое окончательно захлестнуть разум, все сильнее стучало в висках, но отрезвляющая мысль, что делать такое с юной девой он не вправе… и не должен, еще могла возобладать.

«Ты правда… хочешь отдать себя мне?» — попытался спросить он, но не смог, губы не слушались и мысли не складывались в слова. Он как будто снова стал жаждущим неизведанных удовольствий и обладания ласковой красавицей юным воином Тенгела.

Едва он отстранился, Морин открыла все также затуманенные глаза, яркий голубой блеск в которых явно был игрой стремительно покидающего его разума, и с неожиданной силой притянула назад, заставив уткнуться лицом в еще скрытую под плотной тканью грудь. Веселая ристанийка хотела его ласк столь же откровенно, но с гораздо меньшим исступлением, и прикосновения к ней так не дурманили сознание.

Тесемки корсажа с трудом уступили неумелым, дрожащим от нетерпения пальцам, пришлось собрать всю оставшуюся волю и до крови прикусить губы, чтобы не разорвать их, от почти нестерпимого желания темнело в глазах и мучительно ныло в паху.

«Надо не торопиться и не делать деве больно» — вспомнить то, чему учила… он забыл имя, удалось чудом, а последовать совету — почти невозможно. Судорожно вдохнув и стараясь задержать дыхание, Арагорн провел губами вниз вдоль беззащитно открытой шеи и наконец освобожденной от неказистого платья идеально округлой груди.