Смерть раньше смерти

Глаза у Гриссела запали, вокруг них залегли темные круги, кожа стала иссиня-желтой. Он был похож на тяжелобольного, но жадно ловил каждое слово Яуберта. Он тосковал по обычной жизни, по работе, по повседневным делам. Ему не терпелось поскорее выписаться из санатория. Яуберт сидел на металлической койке, на голом матрасе. Бенни сидел на другой койке, задрав ноги. В санатории было тихо, как в мавзолее.

— Начиная с завтрашнего утра Сниман будет следить за Нинабером. По вечерам его будет подменять Лау. Вот и все, кто у нас есть, Бенни.

— Неужели все-таки он? — Голос у Гриссела был слабый, как будто он говорил издалека.

— Не знаю, Бенни. Нинабер — парикмахер. Или, как сейчас говорят, стилист. Среди них много геев. Я был у…

Надо было вспомнить, когда он встречался с Анной Босхофф. Неужели сегодня? У него было чувство, будто с тех пор прошло много времени. В присутствии Анны Босхофф ему было неловко; Яуберту хотелось посмеяться над собой и рассказать о ней Бенни Грисселу, но он просто смущенно улыбнулся.

— Бенни, сегодня я познакомился с одной красивой женщиной. Доктором криминалистики. Она считает, что убийца может оказаться гомосексуалистом. Нинабер женат, но он парикмахер…

— Мой племянник в Данилскёйле тоже парикмахер, но оприходовал всех фермерш в округе.

— Бенни, пока это все, что у меня есть. Дело в том, что Нинабер лжет. Не знаю, в чем или как, но лжет. Он скользкий, Бенни. Скользкий, как угорь.

Яуберт глянул на часы. Половина одиннадцатого. Медсестра разрешила ему побыть здесь только пятнадцать минут.

— Капитан, я хочу помочь.

— Придешь, когда будешь готов. — Яуберт встал. — Спокойной ночи, Бенни.

Яуберт шел по палате. Шаги звучали гулко. Он почти дошел до двойных дверей, когда Гриссел окликнул его:

— Матт!

Яуберт остановился, оглянулся.

— Почему бы тебе не пригласить на свидание красивую женщину? Доктора криминалистики.

Он стоял в полумраке и смотрел на фигуру, сидящую на больничной койке.

— Может быть, Бенни. Спокойной ночи.

В квартале от дома он остановился на главной дороге и опустил стекло, чтобы дым от «суперлегкой» сигареты выдувало наружу. Сзади послышался оглушительный рев; вскоре рядом затормозил большой мотоцикл. Мотоциклист в черном шлеме смотрел прямо перед собой; за ним сидел пассажир.

Яуберт инстинктивно вскинул голову и увидел в узких прорезях шлема глаза Ивонны Стоффберг.

Как только на светофоре загорелся зеленый свет, мотоцикл взревел и умчался вперед. Яуберту не составило большого труда угадать, кто это. У рыжего соседского мальчишки по фамилии Преториус есть мотоцикл «Кавасаки». Ночь понедельника. Почти полночь. Глаза Ивонны Стоффберг.

Как-то странно она на него посмотрела; нахмурилась и сразу отвернулась. Может быть, это только игра его воображения, подумал он, поворачивая на свою улицу. Но ему показалось, будто Ивонна немного смущена. Как будто она стыдится своего кавалера. Как будто хотела сказать: «Рыжий сосед Преториус — так, пустяки. Я достойна лучшего».

30

Маргарет Уоллес проснулась в три часа ночи и вспомнила, что по вторникам приезжают мусорщики. Надо не забыть вынести пакеты с мусором из кухни на крыльцо. Пораньше. Мусорщики обычно приезжают до шести утра. Неделю назад ей помогал зять, но сейчас сестра с мужем уехали к себе. Она осталась одна. Без Джимми. Завтра будет две недели, как его нет. И столько всего предстоит сделать… Кучу, тысячу дел.

Решив, что все равно не заснет, она встала, надела халат и вышла на кухню. Включила чайник, отперла дверь черного хода, взяла бак с мусором и поволокла его к калитке. Бак был тяжелый; она устала. Время от времени останавливалась отдохнуть на дорожке, освещенной фонариками. Потом ей стало легче. В будущем придется полагаться только на себя. Джимми, наверное, одобрил бы ее сейчас. Она многое должна дать своим детям.

У калитки Маргарет Уоллес вынула из бака пакеты с мусором, поставила их на тротуар, отряхнула руки и повернула назад, волоча пустой бак за собой.

И вдруг она вспомнила, где видела Ферди Феррейру.

Память сработала без какого-либо стимула. На полпути между калиткой и кухней Маргарет Уоллес неожиданно вспомнила, где она видела лицо, которое вчера показывали по телевизору.

Ферди Феррейра, ставший третьей жертвой маньяка с маузером, однажды вечером заходил к ним домой! Маргарет была на кухне. Дверь открыл Джимми. Он сразу провел гостя к себе в кабинет, и Маргарет не успела как следует его рассмотреть. Она видела его лишь мельком. Гость медленно брел по коридору, слегка прихрамывая. Вдруг он поднял голову и встретился взглядом с хозяйкой дома. Маргарет увидела, что лицо у него грустное. Он напомнил ей большого и старого пса. Они не познакомились, даже не поздоровались.

Ферди Феррейра приходил к Джимми давно. Года четыре назад. А может, и все пять.

После его ухода Маргарет спросила Джимми, кто он такой.

— Он приходил по делу, дорогая.

Что-то он ей тогда объяснил, смутно. У них в доме вечно кто-то бывал. Деловые знакомые Джимми, близкие друзья, знакомые по крикету…