Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна

«После войны Берия несколько раз ещё при жизни Сталина в присутствии Маленкова и меня, а иногда и Хрущёва высказывал острые, резкие критические замечания в адрес Сталина. Я рассматривал это как попытку спровоцировать нас, выпытать наши настроения, чтобы потом использовать для доклада Сталину. Поэтому я такие разговоры с ним не поддерживал, не доверяя, зная, на что он был способен. Но всё-таки тогда я особых подвохов в отношении себя лично не видел. Тем более что в узком кругу с Маленковым и Хрущёвым он говорил, что «надо защищать Молотова, что Сталин с ним расправится, а он ещё нужен партии». Это меня удивляло, но, видимо, он тогда говорил искренне»[149]

.

Впоследствии нежелание оказать противодействие Сталину (в результате только по «ленинградскому делу» были репрессированы более двух тысяч человек) Хрущёв объяснит тем, что он считал поведение Берии провокационным:

«Берия же всё резче и резче проявлял в узком кругу лиц неуважение к Сталину. Более откровенные разговоры он вёл с Маленковым, но случалось, и в моём присутствии. Иной раз он выражался очень оскорбительно в адрес Сталина. Признаюсь, меня это настораживало. Такие выпады против Сталина со стороны Берии я рассматривал как провокацию, как желание втянуть меня в эти антисталинские разговоры с тем, чтобы потом выдать меня Сталину как антисоветского человека и «врага народа». Я уже видел раньше вероломство Берии и поэтому слушал, ушей не затыкал, но никогда не ввязывался в такие разговоры и никогда не поддерживал их. Несмотря на это, Берия продолжал в том же духе. Он был более чем уверен, что ему ничто не угрожает. Он, конечно, понимал, что я неспособен сыграть роль доносчика.… И я думал, что тут провокация, желание втянуть меня в разговоры, чтобы потом выдать и уничтожить. Это провокационный метод поведения. А Берия был на это мастер, он был вообще способен на всё гнусное. Булганин тоже слышал такие разговоры, и думаю, что Булганин тоже правильно понимал их»[150]

.

Берия пытался создать антисталинскую коалицию задолго до XIX съезда партии. Если бы у него были единомышленники, не было бы кровавых процессов начала пятидесятых. Никто не осмелился его поддержать. Позднее, желая оправдаться, Микоян, Маленков, Хрущёв станут говорить, что они были недостаточно информированы и доверились Сталину и докладам НКВД. У них не нашлось мужества признать свои заблуждения и посетовать, что зря они ошибочно посчитали Берию провокатором. Признаний, которые они сделали, достаточно, чтобы считать Берию заговорщиком. Но был ли заговор реально осуществлённым?

Напомним, кто и когда впервые обвинил Берию в убийстве Сталина. В 1963 году со ссылкой на Хрущёва в журнале «Пари Матч» писалось об ампуле с ядом, которую Берия якобы постоянно с собой носил. (Рассказ, почему именно этот способ убийства возник в хрущевском воображении, ожидает нас в главе «По ложному следу».)