Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна

О физическом состоянии Сталина мы можем судить по воспоминаниям его дочери, Хрущёва, Микояна, генерала Судоплатова, Марии Ковригиной, бывшей министром здравоохранения СССР, охраны и обслуживающего персонала.

Наш главный свидетель — дочь. Её нельзя заподозрить в фальсификации. Рассказывая о первом микроинсульте, Светлана писала:

«Отец заболел, и болел долго и трудно (выделено мной. — Р. Г.). Сказались напряжение и усталость военных лет и возраст, — ему ведь было уже шестьдесят шесть лет. Я даже не помню, виделись ли мы с ним зимой 1945–46 года…»

[153]

После первого микроинсульта он доверился врачам и летом 1946-го после долгого перерыва (впервые с 1937 года) уехал на юг.

Тот год стал переломным. Он не мог работать с прежней интенсивностью, всё реже появлялся в Кремле и, находясь в Москве, большую часть времени проводил на кунцевской даче. Туда для решения текущих вопросов приглашались члены Правительства и Политбюро. Если Сталин приезжал в Кремль, то ненадолго: приём начинался поздно вечером и заканчивался максимум через три часа. Его работоспособность резко снизилась. Светлана писала, что «формула “Сталин в Кремле” выдумана неизвестно кем и означает только то, что его кабинет, его работа находились в Кремле, в здании Президиума ЦК и Совета министров»[154].

Под Сухуми, около Нового Афона, срочно начали строить правительственные дачи. Появился дачный комплекс на озере Рица, была выстроена дача на Валдае. По утверждению Светланы, кроме Сталина на этих дачах отдыхали только Жданов и Молотов. Она описывает свои ощущения после совместно проведенного отпуска:

«Летом, 1947 года, он пригласил меня отдыхать в августе вместе с ним в Сочи, на «Холодной речке». <…> Он постарел. Ему хотелось покоя. Он не знал порою сам, чего ему хотелось».

Осень 1948 года он также проводит в Сочи. В это же время срочно перестраивается дача в Кунцево. Светлана вспоминает, что, вернувшись в Москву, Сталин также большую часть времени проводил не в Кремле, а на даче, в большом лесном парке, где в разных местах ему поставили беседки со столиками:

«Летом он целыми днями вот так перемещался по парку, ему несли туда бумаги, газеты, чай <…> последние годы ему хотелось здоровья, хотелось дольше жить»[155].

Похоже, что она смотрела на отца через розовые очки, описывая в мемуарах портрет дачника, отошедшего от повседневных забот. Однако карательная машина продолжала исправно работать, и «кунцевский дачник» твёрдо стоял у её штурвала.

Здоровье Сталина, несмотря на щадящий режим работы, не улучшалось. Он страдал от гипертонии, головокружения и отдышки, часто простуживался, и охрана была вынуждена иногда прибегать к крайним мерам. Рыбин, рассказывая о похоронах Жданова, состоявшихся 2 сентября 1948 года, вспоминает, как охранник, по указанию Молотова, запер Сталина в комнате и не выпустил в сад полить цветы[156].

Не вызывает сомнения, что в другое время охранник за такую выходку дорого бы поплатился и был прощён только потому, что часто болеющий Сталин осознавал свою физическую немощность.

С приближением осени, выполняя советы врачей, он стремился на юг, а в Москву возвращался в конце ноября.

В октябре 1949 года (вновь осенью) Сталина настиг второй микроинсульт, сопровождавшийся частичной потерей речи. Последующие два года он вынужден был брать длительный отпуск (август — декабрь 1950, 9 августа 1951 — 12 февраля 1952) и отправляться на юг.

Светлана Аллилуева вспоминает:

«В последнее время он жил особенно уединённо; поездка на юг осенью 1951 года была последней. Больше он не выезжал из Москвы, и почти всё время находился в Кунцеве»[157].

В 1951 году у Сталина начались провалы памяти. Хрущёв вспоминал, что иногда, сидя за столом и обращаясь к человеку, с которым общался десятки лет, Сталин вдруг останавливался в замешательстве и никак не мог назвать того по фамилии[158].