Смерть Сталина

Харазов оставил его в КПК, сам поехал к матери. Позвонил Маленков:

— Дело, по которому меня вызвали, к нынешним делам отношения не имеет. Подробно не могу вам сказать по телефону, но это старые дела.

Маленкова обвиняли в том, что он в годы большого террора начал репрессии в Армении, куда ездил по поручению Сталина. Этим делом занимался Комитет партийного контроля, который исключил Маленкова из КПСС.

Маленков попросил Харазова:

— Вы без меня не уезжайте, я же не знаю даже, где билеты купить.

После многих лет работы в партийном аппарате он был совершенно беспомощен в бытовой жизни…

Маленкова рабочие избрали членом парткома. Об этом немедленно сообщили в Москву. Злой Хрущев позвонил первому секретарю Казахстана Николаю Ильичу Беляеву:

— Что это означает? Вы знаете, как мы относимся к Маленкову, а ему, выходит, оказывают политическое доверие?

Первый секретарь обкома соврал, что ничего не знает. Первого секретаря горкома сняли с работы. Харазова вызвали на совещание в Алма-Ату, куда окружным путем надо было добираться восемнадцать часов на самолете. После совещания велели задержаться и повели к Беляеву. Он что-то спросил для порядка и стал распекать:

— Как вы могли допустить, что Маленкова избрали членом партбюро?..

Вскоре с Маленковым произошла неприятная история — он потерял партбилет. Городок, где он жил, стоит в степи. Никакой зелени. Маленький оазис — возле горкома. Маленкова вызвали на совещание. Он пришел заранее, скинул френч и, держа его в руке, прогуливался. И не заметил, как партбилет выпал из кармана. Спохватился в горкоме — нет партийного билета. Пришел домой сам не свой. Но через час милиционер принес ему партбилет:

— Вы его потеряли в скверике.

Что делать? Ясно, что за час партбилет никому в руки не попал. А вдруг это провокация, ждут, как он себя поведет? Он пошел в горком и честно рассказал, что потерял партбилет. Ему дали выговор и выдали новый. А у него был билет номер три. Первый был выписан Ленину, второй — Сталину, третий — ему…

В 1968 году в возрасте восьмидесяти четырех лет умерла мать Маленкова Анастасия Георгиевна, которая с тридцатых годов работала директором санатория под Москвой в поселке Удельное. Маленков написал заявление о выходе на пенсию и, не спросив разрешения, вернулся в Москву, чтобы похоронить мать. Жить Маленкову с женой было негде. Остановились у дочери. Потом Валерии Алексеевне Голубцовой разрешили вступить в кооператив, и в 1973 году они получили двухкомнатную квартиру на 2-й Синичкиной улице. В 1980 году им дали квартиру получше (тоже двухкомнатную) на Фрунзенской набережной.

На пенсии Маленков интересовался экологией, биосферой, физикой. Много читал. Мемуаров не писал.

Голубцова страдала от стенокардии и болезни Паркинсона. Маленкова мучила почечнокаменная болезнь. В больницу их положили одновременно. Валерия Алексеевна скончалась 1 октября 1987 года. Георгий Максимилианович, более крепкий, умер в ночь на 14 января 1988 года.

Он прожил восемьдесят шесть лет в стране, где мужчины в среднем не доживают и до шестидесяти.

— Пришло сообщение о смерти Маленкова, — сказал Горбачев на заседании политбюро. — Нужно ли публиковать официальное сообщение?

Решили не публиковать. Перестройка была в самом разгаре, но для членов политбюро Маленков оставался членом «антипартийной группы». Стали обсуждать, где хоронить? Разрешили похоронить Маленкова рядом с телом жены на Новокунцевском кладбище.

Многие сталинские соратники чуть-чуть не дожили до ста лет. Помимо природного здоровья от всех испытаний их спасала устойчивая нервная система и полная безжалостность. Ни самоубийство брата, ни ссылка жены, ни арест сына не могли нарушить их олимпийского спокойствия и поколебать готовность служить Сталину.

Зачем геронтологи ездят на Кавказ и просят горцев поделиться секретами своего долголетия? Надо понять, как эти люди чуть-чуть не дотянули до ста — Молотов, Маленков, Ворошилов, Каганович?

Работа без отдыха, ночные бдения, переменчивый нрав хозяина, низвержение с Олимпа — как они все переносили?

Вероятно, спасало полное отсутствие совести, чести, сострадания к чужим несчастьям и чувства собственного достоинства… На трибуне мавзолея лица казались такими значительными, жесты — исполненными особого смысла. При ближайшем рассмотрении эти люди тусклы и жалки.

Наверное, должны быть произнесены слова о банальности зла, о том, что компания серых и бездарных чиновников может уничтожить миллионы людей. Но эти слова только кажутся объяснением.

Все они всего лишь исполняли приказы. Но кому бы Сталин отдавал приказ, если бы не Берия? Не Молотов? Не Каганович? Не Маленков? Не Ворошилов? Не Хрущев? Не придется ли, чтобы огласить весь список, назвать еще сто с лишним миллионов фамилий? Нет, нет, нет! Никто не желает быть в этом списке.

Взгляд окрест приносит облегчение: мы — не чудовища. Или по крайней мере не такие чудовища. Нас искушали, и мы всего лишь поддались искушению. Вердикт: невиновны…

Глава девятая, фантастическая

Исторические альтернативы