Смерть супермодели

Фургон оказался совсем не таким, как она ожидала. Конечно, были мониторы и соответствующая полная нехватка места, а также циферблаты и ручки повсюду. Чего она не ожидала, так это большого экрана с множеством каналов Twitter−а и мигающими окнами в соц. сетях.

— Сидишь на Facebook? — спросила она.

— Они мне не позволяют. Честность, видимо, не лучшая политика в журналистике. Они заставили меня сидеть в этом ящике посреди ночи.

— Что они ищут?

— Тебя.

— Сейчас ты должен получить повышение по службе.

— Нет, если ты постучалась сюда в поисках горошка. — Он протянул пакет с зелеными хрустящими хлопьями.

Лора была чертовски голодной.

— С кем целовалась? — спросил он.

Ее рука машинально подскочила ко рту, так, что зеленая посыпка от горошка все оказалась на её щеке.

— Зацелованные губы. — Он усмехнулся. — Крупная история. Мы знаем, что у тебя нет парня, кроме того, который пишет для «Нью−Йоркера». Ты знаешь, что он спит с наследницей «Кастон Блич», верно?

О, Тофу была богатой наследницей. Просто чертовски богатой.

— Да уж. Он не мой парень.

— Да. Если ты так говоришь.

Она почти видеть, как он делает заметку в своей голове.

— Итак, что заставило тебя думать, что я участвовала в потасовке на Парк−авеню?»

— Имя твоего парня появилось в протоколах об аресте. Мы получаем все в тиккере. — Он указал на экран, где высвечивались сообщения похожие на Твиттер. — Его и раньше арестовывали. Никогда не пропускает «ненасильственные» протесты. Его адвокат−коммуняка вытащит его утром. Не волнуйся.

— Я не волнуюсь.

Он покачал головой, словно она врала или была сумасшедшей, или и то, и другое вместе. Но в мире людей, которых она знала или когда−либо встречала, Стью была тем человеком, о котором она реже всего волновалась. Ежедневно он возводил самостоятельность и практичность на новый уровень.

— Стью действительно хорошо ударил Рольфа Вэнта, — продолжила она. — Хотя он и на размер — два больше. Рольф, я имею в виду.

— И это единственный удар, который он когда−либо получит. У этого парня есть несколько адвокатов, и они не мелкие рыбешки. Они барракуды. — Он потер пальцы, показывая, что услуги этих адвокатов стоят не малых денег. — Семья, знаешь. Они его выгнали, но и потратились на него. Если бы мой ребенок сделал что−нибудь подобное, я бы не дал ему и пяти центов, а потом и вовсе выгнал на улицу. Возможно, даже сам бы и убил, если бы это позволяли.

— Что он сделал?

— Сама можешь узнать. В этом нет секрета. По крайней мере, в восточной Германии. В восточной Германии.

— Никогда там не была.

— Хочешь газировку? У меня есть «Манхэттен Спешиал» и… «Манхэттен Спешиал».

— Нет, спасибо.

Он вытащил бутылку шоколадной содовой из мини−холодильника и отогнул крышку с помощью небольшого металлического ножа, который он крепил к своему запястью пластиковой спиралью.

— Скверное это было дело. И глупое. Просто ненужное. Банда скинхедов ворвалась в дом, связала отца и заставила его наблюдать, как они насиловали жену и дочерей. Что достаточно мерзко. Затем они собираются убить всех, и тогда понимают, что был еще брат, который убежал и вызвал полицию. Для них все сложилось не очень хорошо. Вся страна требовала их повешения. Что они и получили. Ты как−то позеленела. Ты в порядке?

Она думала о своей сломанной руке, о том, насколько её проблема незначительна и глупа. Но о рассказе она забудет только через пару месяцев.

— Рольф был одним из них?

— Ну, нет. Но отец семейства, который был евреем, поэтому все и выглядело как обычная скинхедская ерунда, водил какие−то дела с Рольфом. А у Рольфа, который весь из себя скинхед, была привычка избивать девушек до полусмерти. Попадался он на этом не один раз, а целых два. Он возглавлял этих парней. Рольф отрицал, что приказ насиловать или убивать кого−то исходил от него, но прокурор просто все больше и больше раскрывает его дел с евреем.

— Подожди. Какие дела?

— Это было самое смешное. Это были цветы из Нидерландов. Но не совсем цветы. Как же они называются? — Он сжал кулак.

— Луковицы?

— Возможно. Прокурор щеголяет новым костюмом перед большой пресс−конференцией, и говорит, что почти посадил его. Полицейские сторожат его особняк, ожидая команды схватить Рольфа за убийство и за контрабанду, а папаша−еврей, кстати, снимает все обвинения со скинхедов. И знаешь, что случилось?

— Прокурор найден мертвым.

— Найден в луже рвоты.

Лора ахнула.

Роско продолжил.

— Но это был несчастный случай, нашли его вечерний ужин, вместо лука в него были покрошены луковицы цветов. Случайность. Но какая удобная случайность.

Лора вдруг вспомнила о коробках с луковицами на своем заднем дворе. В последний раз она их видела, когда ругала Кангеми за то, что он не уважает право женщины на голодную смерть.

— Луковицы нарциссов ядовиты.

— Правильно. Но, прежде чем вытащить кролика из своей задницы, недостаточно обвинить человека только потому, что у него мог быть мотив. Семья Венте потянула за ниточки, все списали на несчастный случай, затем они отреклись от Рольфа с несколькими миллионами на банковском счете. Он уже проходил через это. Даже не знаю, как ему удается выкручиваться.