Смерть титана. В.И. Ленин

Переезд через Обь приходится делать на лошадях, потому что мост еще не готов окончательно, хотя уже возведен его остов. Ехать было недурно, — но без теплого (или, вернее, теплейшего) платья удалось обойтись только благодаря кратковременности переезда: менее часа. Если придется ехать на лошадях к месту назначения (это, по всей вероятности, так и будет), то, разумеется, придется приобретать тулуп, валенки и даже, может быть, шапку.

Несмотря на дьявольскую медленность передвижения, я утомлен дорогой несравненно меньше, чем ожидал. Можно сказать даже, что вовсе почти не утомлен. Это мне самому странно, ибо прежде, бывало, какие-нибудь 3 суток от Самары до С.-Петербурга и то измотают. Дело, вероятно, в том, что я здесь все ночи без исключения прекрасно сплю. Окрестности Западно-Сибирской дороги, которую я только что проехал всю (1300 верст от Челябинска до Кривощекова, трое суток), поразительно однообразны: голая и глухая степь. Ни жилья, ни городов, очень редки деревни, изредка лес, а то все степь. Снег и небо — и так в течение всех трех дней. Дальше будет, говорят, сначала тайга, а потом, от Ачинска, горы. Зато воздух степной чрезвычайно хорош: дышится легко. Мороз крепкий: больше 20 градусов. Сибиряки утверждают, что это благодаря «мягкости» воздуха, которая делает мороз гораздо легче переносимым. Весьма правдоподобно…».

Адресаты совершенно по-другому читают письма, чем люди посторонние. Между адресатом и автором письма существуют особые отношения, им обоим понятно то, что не всегда улавливают люди посторонние. На два обстоятельства в письме стоит обратить внимание.

Во-первых, хорошо начал спать, потому что появилось чувство определенности, на ближайшее время я знал, что меня ожидает, и приблизительно спланировал эти три года. Основным в личном плане было следующее: не потерять завоеванного уровня, работать над собой и продолжать то, что я делал как политический писатель. О своей работе как революционера, я не говорю, это всегда оставалось фундаментом деятельности и моих раздумий. Цель в жизни — это и есть цель жизни. Эту мою максиму, выглядящую как незатейливая тавтология, сможет понять лишь человек, сделавший выбранную однажды цель смыслом всей своей жизни.

Но вот второе было даже выделено в письме и намекало на некоторую надежду — «если придется».

Глава седьмая. Часть вторая

Экспозиция «шушенской экспозиции».

Легенды об изводе зайцев, и не только зайцев.

«Легальный марксизм» — не марксизм, поскольку смыкается с «экономизмом».

Литература, измеряемая пудами, и дорогой «беспонятный» читатель

Теоретически мне надо было ехать до Иркутска, именно там находилась резиденция губернатора, в распоряжение которого я как ссыльный поступал. Воля губернатора определяла конкретный район моей трехлетней ссылки и поселения. Но я не был бы юристом, если бы не имел некоторого плана.

Как судорожно, когда уже приехал в Шушенское, я подсчитывал количество дней, которые почта идет до России и обратно! Здесь мне был важен каждый день и каждый час. Но зачем же забиваться на 1000 верст восточнее, в край, куда надо 700 верст ехать на лошадях? Вдобавок ко всему, я уже в поезде, расспросив попутчиков, знал, что представляет собою Минусинск. Есть такие благословенные места на карте Сибири, которые только по случайной игре природы не оказались где-нибудь в Италии или Швейцарии. Минусинск — это место с удивительным климатом, с прекрасным и жарким летом. Могут спросить: есть ли там бульвары, большие магазины, библиотеки и театры? Во всем это глухая и косная российская провинция.

Приехав в Красноярск и чуть осмотревшись, я уже 6 марта подал прошение иркутскому генерал-губернатору о назначении мне места ссылки в пределах Красноярского или Минусинского округа Енисейской губернии. Пока почта ходит туда-сюда, из Красноярска в Иркутск, из Иркутска в Красноярск, ссыльный Владимир Ульянов живет в довольно большом городе, рядом с железной дорогой, почтой и телеграфом, а его ссылка идет. И его никто не может из местного начальства особенно торопить с отъездом в какую-нибудь глухомань: прошение генерал-губернатору уже подано. Теперь мы ждем-с его высокородного губернаторского соизволения.

Тем временем наступила распутица, и, значит, опять, что бы ни соизволил генерал-губернатор, надо ждать. Против природы не попрешь.

Говорил ли я о том, что окрестности Красноярска напоминают не то наши родные Жигули — какая жалость, что для этих воспоминаний неуместно возвращаться к впечатлениям детства и описывать нашу любимую жигулевскую «кругосветку», — не то виды Швейцарии?