Смерть в Раю (СИ)

Это было ужасно. Через минуту Лазар оказался вынужден признать себе, что идея неудачная и танцор из него – так себе. Один раз он даже едва не отдавил Стайлеру ногу на веселье всей толпе, соперникам и цветастому ди-джею. Попытка сделать пару-тройку па окончилась тем, что они с Оржем начали попросту топтаться на месте, а ведущий нарочно не выключал музыку, хотя комментарии отсыпал утешительные. Лазар уже намеревался сгореть от стыда, но вдруг осознал, что Орж смотрит ему в глаза – и словно совсем не слышит музыки, не видит ничего, кроме головокружительной синевы перед собой. Бергот ощутил, что от этого нежного долгого взгляда глохнет, и сцена под ногами как-то странно раскачивается. Весь мир замер одновременно с ними, Лазар больше не слышал шума толпы, не слышал ведущего и поздравлений другой паре – он видел только зелёные глаза Оржа и чувствовал, как в горле пересыхает от желания прижать этого мальчика ближе к себе, и может быть, даже поцеловать. Он уже почти решился, но тут кто-то закричал:

– Снег! Смотрите, снег!

Лазар поднял глаза наверх – из низких серых, освещённых светом фонарей туч на город посыпались крупные хлопья снега. Такого в этих краях не было почти десять лет, и Бергот восхищённо обвёл глазами небо. А потом им с Оржем подарили по жвачке и вежливо попросили уйти со сцены.

– Идемте ко мне, – неловко улыбнулся хастлер, подставляя ладонь падающим снежинкам, и Лазар пошёл.

Квартира Стайлера начиная с порога, произвела на Бергота приятное впечатление. Две комнаты, кухня, коридор – всё обставлено со вкусом недорогой мебелью, свободно и чисто. Сняв верхнюю одежду, Лазар позволил себе разок пройтись по комнатам и осмотреться. Стайлер предоставил своему гостю полную свободу перемещений, а сам живо шмыгнул на кухню, чтобы поставить на плиту чайник. Паркетный пол приятно холодил ступни через тонкую ткань носков, нигде не было пыли или мусора. В зале внимание Бергота сразу привлёк большой дубовый стеллаж с книгами, что стоял напротив углового серо-зелёного мягкого дивана, потом журнальный двухъярусный стеклянный столик, пара хрустальных продолговатых бра на стенах. Всё здесь словно бы устраивалось для чтения. Лазар подумал о том, что чтение – занятие весьма нетипичное для хастлера, но это почему-то радовало сейчас. В спальню Бергот заглянул только краешком глаза – и этого ему хватило, чтобы удивиться размерам широкой кровати, способной уместить на себе четырёх человек. Потратив на всё про всё не больше десяти минут, Лазар явился на маленькую уютную кухню и незримо улыбнулся тому, с каким усердием хлопочет Стайлер, собирая угощение на стол.

– Вы присаживайтесь, прошу вас. – Он указал на один из стульев за столом и Бергот охотно выполнил просьбу.

– Выпьете чего-нибудь? У меня есть виски, коньяк, вино.

– Я не пью спиртного. Кофе, если можно. Со сливками и с сахаром.

– Конечно можно.

Орж подошёл к буфету – достал две голубые фарфоровые чашки с изображением скорбящих над телом Христа ангелов и Лазар теперь уже не сдержал улыбку. Он не вчера узнал, что мир – это сплошной пирог из чёрно-белых полос, что парадоксы – это второе лицо закономерностей жизненных законов, но подобные контрасты раз за разом вызывали в нём чувство детского удивления. Маленькие чудеса человеческой и на первый взгляд монотонной натуры напоминали, что всё обманчиво и люди подвержены противоречиям – их дух находится в вечной борьбе между Добром и Злом, между «хорошо» и «плохо», между «нельзя» и «хочу». Имели ли эти чашки какое-то символическое значение для проститутки, или были простой ничего не значащей утварью, Бергот не знал. Орж был для него загадкой. Почему при хорошем воспитании и остром уме он работал в борделе, продавая себя за деньги? Хотелось спросить, но Лазар медлил. Он просто смотрел, как хастлер наливает ему растворимый кофе Gevalia, придерживая одной рукой чашку, и чуть обжигая тонкие длинные пальцы, при этом с таким смущением на лице, что боялся даже глянуть в его сторону. Как он добавляет сливки, и один кусочек сахара глухо царапнув белый фарфор, исчезает в кремовой ароматной жидкости.

– Странно это, – Бергот сцепил пальцы рук и задумчиво подпёр ими подбородок.

– Что странно? – Орж бросил на него беглый взгляд, улыбнулся, подвинул гостю чашку с кофе. Потом налил себе чёрного чаю.

– Вы положили мне один кусочек сахара.

– И что из того? – удивился хастлер, смотря уже заинтересовано.

– Ничего, просто не могу отделаться от ощущения, что вы словно наперёд угадываете мои привычки и вкусы. Мне никогда не попадалось человека, который обладал бы такой необъяснимой проницательностью.

– Ах, вот оно что! – рассмеялся Орж. – Ну, я, наверное, разочарую вас. На самом деле я просто расспрашивал Билли о том, что вам нравится, что вы едите на завтрак, что пьёте…

– Зачем?

Лазар пригубил кофе и вдруг заметил, как у Оржа подрагивают пальцы, а улыбка принимает оттенок растерянной грусти.