Смерть в рассрочку

«При освидетельствовании здоровья заключенной Руслановой Лидии Андреевны оказалось, что она имеет хроническое воспаление желчного пузыря и печени, катар и невроз желудка, вегетативный невроз. Годна к легкому труду».

А раз годна, то получайте, Лидия Андреевна, 10 лет, исправительно-трудового лагеря, само собой, с конфискацией имущества. С выпиской из протокола № 56 ознакомили Лидию Андреевну и предложили, как это и положено, расписаться на обратной стороне. Но они плохо знали заслуженную артистку РСФСР Русланову! Поняв, что все позади и больше нечего жаться и осторожничать, Лидия Андреевна послала всех этих деятелей куда подальше и расписываться отказалась. Это подтверждено подписью начальника тюрьмы и заверено печатью.

Но этим дело не ограничилось. Оказывается, очутившись в лагере города Тайшет Иркутской области, Русланова «распространяет среди своего окружения антисоветские клеветнические измышления, и вокруг нее группируются разного рода вражеские элементы из числа заключенных. На основании изложенного полагал бы войти с ходатайством о замене 10 лет ИТЛ на тюремное заключение на 10 лет», — пишет капитан Меркулов. Генерал-лейтенант Огольцов в мгновенье ока удовлетворил эту просьбу. А как же, ведь по всем бумагам Русланова проходит как «особо опасный государственный преступник».

В июне 1950-го Лидию Андреевну переводят в печально известную Владимирскую тюрьму. Говорят, что тюремное начальство, намекая на возможные послабления, не раз просило Русланову спеть на праздничном вечере, посвященном очередной годовщине Октября, на что Русланова, выразительно глядя на решетку, отвечала: «Соловей не поет в клетке».

Прошло три года… Многое изменилось в стране за это время, и прежде всего, не стало Сталина и не стало Берии. На дворе заметно потеплело, люди раскрыли глаза и заговорили вслух о том, о чем раньше только шептались. Но впрямую с судьбой Руслановой это не связано. Думаю, что здесь главную роль сыграло другое: в марте 1953-го Георгий Константинович назначается первым заместителем министра обороны СССР. Первое, что он делает, — принимает меры к освобождению оказавшихся за решеткой друзей. Сперва он вытаскивает из лагеря Крюкова, которому, кстати, влепили 25 лет. Крюков же, обращаясь в ЦК, просит пересмотреть не только свое дело, но и дело его жены Лидии Руслановой. Жуков подключается к этому сам, потом подключает Хрущева — и в результате на свет появляется «Заключение по архивно-следственному делу на Крюкову-Русланову Лидию Андреевну», в котором говорится, что материалов причастности Руслановой к деятельности какой-либо антисоветской группы не имеется, что ее высказывания носят обывательский характер и не могут быть квалифицированы как проведение антисоветской агитации; не установлена и ее виновность в присвоении государственного имущества. А вот и главный документ, венчающий эту печальную историю.

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА № 30-а

Особого совещания при министре внутренних дел Союза ССР от 31 июля 1953 года.

Постановление ОСО при МГБ СССР от 28 сентября 1949 года и 7 июня 1950 года в отношении Крюковой-Руслановой Лидии Андреевны отменить, дело прекратить, из-под стражи ее освободить

и полностью реабилитировать.

14 августа Лидия Андреевна была освобождена. Она мчится в Москву и… в самом прямом смысле слова оказывается на улице — квартира-то конфискована, прямо хоть на вокзал иди. Но на вокзал идти не пришлось, о ней позаботились: в гостинице Центрального дома Советской Армии ее ждал вполне приличный номер. Жила она там, кстати, довольно долго, во всяком случае в письме, отправленном 4 февраля 1954 года в Министерство внутренних дел, обратный адрес — гостиница ЦДСА.

А письмо это, между прочим, тоже небезынтересно и добавляет еще одну, немаловажную деталь к характеру Лидии Андреевны. Помните Алексеева и Максакова, которые на допросах весьма нелестно отзывались о Руслановой? Она этого, естественно, не знала и по-прежнему считала их друзьями. Русланова не была бы Руслановой, если бы бросила друзей в беде! Едва придя в себя после заключения, она отправляет заместителю министра внутренних дел письмо, в котором просит его пересмотреть дела Алексеева и Максакова, так как «оба осуждены в связи и на основании моих вынужденных показаний».

* * *

В принципе на этом можно было бы поставить точку, но, листая дело Лидии Андреевны Руслановой, я снова и снова убеждался в справедливости старой русской поговорки: «От сумы да от тюрьмы не отрекайся, как раз и угодишь».