Смерть за добрые дела

На женушку Стеценко не скупился: наряды покупал, косметологов щедро оплачивал. До культурного досуга снисходил. Надя похихикала над постом: «Костенька вывез меня в миланскую оперу. Смотрели “Травиату”. Спектакль – просто восторг!»

С мозгами у Элеоноры, вероятно, не очень.

Но подать себя старалась. Вела в социальной сети блог под названием «Воспитываю сыновей. Предпринимаю. Наслаждаюсь жизнью». Отчеты о совместных светских мероприятиях иногда перемежались томными фотографиями Элеоноры соло с грустной припиской: «Муж опять предпочел мне охоту. Коротаю вечер одна с бокалом шампанского».

Младший сын четы Стеценко занимался теннисом, и Элеонора активно продвигала его тоже. Блог велся якобы от имени тринадцатилетнего мальчика, но тексты вряд ли писал ребенок: «Нет ничего лучше, чем съесть порцию мороженого после очередной победы на корте!», «Физические упражнения на свежем воздухе – отличное занятие для теплого воскресного дня!».

Старшему сыну – их заказчику – с блогом явно не помогали. Никаких слов, только картинки. Он с арбалетом. С охотничьим ножом. В балаклаве.

А в собственных текстах Элеонора жаловалась: «Опять поймала Сашку с электронной сигаретой. Придется, видимо, отправлять его на строгий режим, в кадетский корпус».

Все, похоже, непросто в семье.

Но если младший для нее, как утверждала Элеонора, «сплошной восторг-восторг»

, не захочет ли она сама убрать с глаз долой старшего, который – опять же цитата – «как будто специально делает все для того, чтобы меня до белого каления довести».

* * *

Директор «Спартака» выдернул Игоря из постели глубокой ночью. Хмуро сказал:

– Нас совсем обложили. Уезжай.

Игорь, верный принципам, отозвался:

– Я своих в беде не бросаю.

– Дурак, – усмехнулся директор. – Версия будет: у нас закрытый клуб, списки гостей исключительно в юрисдикции начальника охраны. А он, увы, отбыл в отпуск. Так что уезжай далеко. Чтоб уж точно не нашли.

Начальник всегда предпочитал перекинуть ответственность на других. Но спасибо, что хотя бы предупредил.

Игорь сначала думал податься в нашу глубинку. Но по зрелом размышлении решил: надежнее будет в Турцию. А оттуда весь мир открыт, и отследить передвижения затруднительно.

Поехал к Полуянову – тоже посреди ночи.

Попросил:

– Дай ключи от квартиры Марьянкиной.

– Зачем?!

– Уезжаю. Хочу котов с собой взять. Нужно их паспорта найти.

– А у них есть?

– Чипы в ушах имеются. Так что, думаю, да.

– На фига тебе такая обуза?!

– Хотя бы не один буду.

Если сейчас еще что-то скажет – снова получит в рыло. Но Полуянов протянул ключи молча. Только когда начальник охраны положил их в карман, сказал:

– Ты о себе хоть дай знать.

– Напишу. Если получится, – пообещал Игорь.

Начальник службы безопасности не стал, разумеется, рассказывать журналисту о всех своих планах.

Прежде чем ехать к Марьяне, он исполнил еще одно обязательство.

На душе стало легче, но теперь никаких сомнений не оставалось: валить из страны ему надо немедленно.

* * *

Михаил Симаков оказался Асташину седьмой водой на киселе – троюродным племянником. Его отец – троюродный, соответственно, брат покойного – всю жизнь прожил в Бельске. С богатым родственником отношений не поддерживал. Но, когда прослышал о его смерти, заявил о праве на наследство. Почему нет, если у Асташина – ни детей, ни жены, ни прочих, более близких по крови сестер и братьев?

Местный нотариус уверял, что шансы имеются. Но спустя пару дней после смерти богача выяснилось: оказывается, тот и жениться успел, и завещание в пользу супруги составил.

Брак и завещание практически на смертном одре показались Мишиному отцу крайне подозрительными. И он отправился в Москву – добиваться справедливости.

Но молодая вдова в ответ на предложение решить вопрос по-честному или хотя бы отщипнуть от наследства малую толику только посмеялась. Официальную претензию нотариус тоже оставил без удовлетворения. Деньги, что взял с собой, в дорогой столице расходовались стремительно. И тогда троюродный брат стал предлагать свою историю на ток-шоу.

Одно из них заинтересовалось.

Дима нашел в архиве тот выпуск.

Поначалу претензии родственника (в мешковатом костюме и с плохой стрижкой) казались вроде бы обоснованными.

Но дальше на подиум пригласили личную медсестру Асташина.