Смерть за добрые дела

– Он у нас в клинике почти полгода провел, – горячо рассказывала женщина, – и никто им не интересовался, никто! Только коллеги раз в неделю апельсины таскали, хотя он последнее время через трубочку только есть мог. А жена днем и ночью с ним рядом. Я ее уговаривала: «Ангелиночка, езжай домой хоть на несколько часиков, отдохни!» Но ни разу не согласилась. В его палате безвылазно. Мне только уколы и капельницы доверяла делать. Все остальное сама. И переворачивала. И судно меняла.

– Почему же вы ни разу не появились в больнице? – обратился к претенденту на наследство ведущий.

– Так я и не знал, что он болеет, – простодушно отозвался мужчина.

– Однако вы сразу вспомнили о родственнике, когда речь зашла о наследстве, – едко подытожил журналист.

И предъявил кульминацию – Ангелину в дорогом черном платье и с печалью в глазах.

На конкурента молодая вдова даже не обернулась – смотрела на одного лишь ведущего. И слова говорила исключительно правильные:

– Муж меня из нищеты вытащил, совсем другую жизнь показал. Как я могла бросить его в беде? Близкий человек так страдал. Мне совершенно без разницы было, богатый он или бедный. Я хотела сама, своими руками, облегчить ему боль.

Диме показалось, переигрывает. Но аудитория разразилась аплодисментами.

– В какой момент вы узнали, что стали богатой наследницей? – вкрадчиво спросил ведущий.

– За два дня… до конца, – всхлипнула, – он понял, что уходит. Попросил пригласить священника. Отец Феоктист провел обряд соборования, а потом вдруг на меня показывает: «Эта женщина кто тебе?» И когда узнал, что не жена, сказал твердо: «Венчаться вам надо». Я возмущаться пыталась: ну какое венчание, когда на пороге смерти человек? Но отец Феоктист уверял: так ему самому легче будет. И молитвы мои за него более действенными станут.

«Интересно, ты уже тогда в свингерский клуб ходила?» – цинично подумал Дима.

А вдова на телеэкране растерянно улыбнулась:

– Ну и обвенчал нас. Прямо в палате.

– А официальный брак?

– Отец Феоктист сказал, что положено официальный сначала, но у нас особые обстоятельства, так что женщина из ЗАГСа только на следующий день пришла. А насчет завещания я вообще ничего не знала. Муж сказал, что напоследок хочет любимую свою сигару. Хотя бы дым вдохнуть. И я по всей Москве моталась, искала, какие он хотел. А в это время к нему, оказывается, нотариус приходил.

«Как-то слишком все ловко получилось», – снова усомнился Полуянов.

Но аудитория верила. Сопереживала. Дамы подносили к глазам платочки.

Бедный родственник из Бельска в итоге оказался окончательно посрамлен, покинул подиум под гневный свист толпы и претензий на наследство больше не предъявлял.

Но сыну, возможно, рассказывал, как его опозорили перед всей страной.

Так что Миша – если Асташина случайно оказалась на его пути – запросто мог вспомнить былые семейные обиды и вспылить.

Но точно так же он мог планомерно ее выследить – и восстановить справедливость, как сам понимал.

Егор себя виноватым вообще не считал. Наоборот, злился: что самого подставить пытались. Мыслимое ли дело: в закрытом клубе, где дерут дикие деньги за «конфиденциальность», в самом разгаре процесса его на видео попытались снять. Да кто – генеральный менеджер!

Ясное дело, мужики (и он в их числе) разъярились. Кинулись гадину бить. Но лично ему Марьяне толком и врезать не удалось: «соратники» опередили. Только оттолкнуть успел, когда от очередного удара девушка отлетела на него. Кто мог подумать, что упадет она не на пол, а виском об угол антикварного столика?

Директор клуба сам сказал: их вины нет. Несчастный случай. Клиентам ни в коем случае ничего инкриминировать не будут. Всем троим, кто попал на видео, даже принесли официальные извинения и выдали по купону на одно бесплатное посещение. Шеф «Спартака» умолял «дать клубу последний шанс». Клялся-божился: они будут впредь более ответственно подходить к набору сотрудников.

Сейчас «Спартак» свернулся, и Егор по любимой расслабленной атмосфере уже скучал. Нанимал пока что продажных женщин. Но это совсем не то, когда с той же Ангелинкой или другими свободными-раскрепощенными, кто не за деньги, а по убеждению.

Вызывать проституток в особняк не любил – ездил в дорогие бордели. Ночевать возвращался домой. За рулем всегда сам – спиртного не употреблял, положительных эмоций от секса хватало.

…Из неприметной квартирки (внутри оборудованной под публичный дом) он вышел в пять утра. На улице тишина, воздух бодрящий, свежий. Вроде формально осень, но такая холодина, что машина инеем подернулась. Егор завел мотор дистанционно, от подъезда. В холодный салон лезть не хотелось – стоял во дворе, курил. Смотрел снисходительно, как на детской площадке угасает какой-то пьянчуга, по самые глаза укутанный в ветхую рвань.

Настроение после доброй порции секса благостное. Когда алкаш вдруг вскинулся, попросил угостить сигареткой – щедро швырнул бедняге почти полную пачку.

– А зажигалку? – окончательно обнаглел выпивоха.