Смерть знает твое имя

Когда он метнулся в сторону, противоположную выходу, Норито явно не ожидал ничего подобного и на какую-то долю секунды замешкался. Александр вложил в свое движение все остававшиеся у него силы. Преодолев пространство молельного зала, он одним прыжком вскочил на невысокий стол для ритуальных подношений, сбросив на пол бóльшую часть того, что было на нем разложено. Послышался глухой стук падающих предметов и звон разбивающихся о пол бутылок сакэ, а затем – высокий, почти нечеловеческий вопль ярости, от которого у Александра внутри все похолодело, но у него не было времени оборачиваться и смотреть, что там случилось.

Выпрямившись, он схватился за волнистые складки ярко-красного одеяния статуи и начал карабкаться по ней вверх. Он и сам едва ли отдавал себе отчет в том, зачем он это делает. Ему просто не хотелось так легко расставаться с жизнью. Как он мог предполагать, где в конце концов окажется, когда оформлял документы для работы в Банке Нагоя четыре года назад? Это была самая обычная командировка, а он был самым обычным банковским клерком без каких-то выдающихся способностей. Как он мог позволить втянуть себя во все это?

Деревянная статуя была довольно высокой, примерно в три человеческих роста, но за ней, очевидно, не было никакой двери или прохода, через который можно было бы спастись. Но даже если бы он и мог каким-то образом сбежать из храма, что в таком случае будет с девушкой? Норито Такамура убьет ее, а затем разрежет на части и сделает из нее подобие куклы. Возможно, это станет последним, но и самым совершенным его творением. Все, что мог сделать Александр, – это ненадолго отвлечь его внимание, но в этом просто не было смысла.

«Я по своей собственной воле пришел в ловушку».

За его спиной раздался грохот, как будто разом упало несколько тяжелых предметов. Александр не успел подумать, что бы это могло быть, – его левую щиколотку обожгла резкая боль, как будто на ней сомкнулись челюсти какого-то дикого животного. Он попытался ударить Норито ногой, но поскользнулся на хлынувшей из раны крови и сорвался бы вниз, если бы в последний момент не ухватился за деревянный жезл, который Великий царь Эмма сжимал в правой руке, и с изумлением не обнаружил, что жезл вовсе не является частью статуи, а просто вставлен в ее руку как отдельный предмет.

Александр отчаянно рванулся вверх, и хватка Норито немного ослабла, – очевидно, он собирался нанести следующий удар. Вырвав из пальцев статуи ритуальный жезл, Александр, насколько мог, размахнулся и почти вслепую обрушил его на голову противника. Не издав ни единого звука, Норито отпустил его и упал на пол, перевернув стол для пожертвований.

Развернувшись, Александр посмотрел вниз, стоя на коленях сидящей в позе лотоса статуи. В ноге у него пульсировала боль, но он старался не обращать на нее внимания. Норито лежал на полу без движения, раскинув руки. Его голова была повернута, а на виске виднелась глубокая ссадина. Очевидно, в это место пришелся удар краем жезла. Кожа была рассечена и как будто вдавлена внутрь – как если бы кто-то неосторожный схватил кукольную голову из папье-маше харико и слишком сильно сжал ее пальцами. Александра замутило, и, чтобы не упасть, он схватился за рукав статуи. Деревянный жезл со стуком выпал из его ослабевших пальцев. Он просто защищался. Он не собирался бить изо всей силы. У него мелькнула мысль, что нужно проверить пульс лежащего на полу человека, но он сразу же отмел ее прочь. Ни за какие деньги он не согласился бы к нему прикоснуться. Один из бумажных фонарей, подвешенных над алтарем, раскачивался из стороны в сторону – Александр случайно задел его, когда ударил Норито. С усилием отвернувшись, он осторожно слез на пол, стараясь не наступать на левую ногу. Штанина намокла от крови, а в ботинке противно хлюпало.

Нужно было скорее помочь девушке. Пошатываясь, Александр обвел взглядом небольшое квадратное помещение. В глазах у него почему-то щипало, и он не сразу смог сфокусировать взгляд на скорчившейся у стены фигурке. Над ней, на стенах, в поразительно реалистично изображенных языках пламени плясали, корчились и злобно ухмылялись демоны, терзающие грешников в аду. Покрытые нарывами и струпьями, кровоточащими язвами и ранами души умерших, совершавших при жизни дурные поступки, тщетно закрывались руками от ударов плетей и колотушек, которыми осыпали их разъяренные краснолицые óни с торчащими из раскрытых пастей клыками и высунутыми языками. Демоны варили несчастных в котлах, кололи копьями и рвали на части когтями. На самом дне ада жестокие убийцы захлебывались кровью в бурлящем кровавом озере. Все эти картины, при свете дня годные разве что в качестве страшилок для маленьких детей, вдруг предстали перед ним во всей своей пугающей живости.