Смертельное шоу

Опять некстати пришел на память уходящий с изувеченной гитарой в черном футляре Эразм. Возможно, что в те минуты, когда Санька беседовал с Ниной, остальные члены супергруппы "Мышьяк" собирали чемоданы. Он не помнил, разрешено ли по регламенту заменять кого-то из заявленного списка группы, и спросил об этом у Нины. Она, все поняв, ответила не совсем так, как ожидал Санька:

-- Мы подыщем замену Эразму из местных гитаристов. В двух ресторанах есть стоящие парни.

-- А "мы" -- это кто?

-- Ну, считай, что я.

Это уже было интересно. Нина становилась еще одним членом группы. Негласно, но становилась.

-- А вот скажи честно, -- снова посмотрел он в ее красные глаза.

-- Только честно...

-- Что честно?

-- Не решено ли уже заранее, кто победит? А?

Он ожидал, что Нина покраснеет. Она побледнела. На фоне бледной кожи заплаканные глаза стали еще краснее, а распухший кончик носа -- еще крупнее.

-- Вла... Владимир Захарыч всегда говорил, что все должно быть честно... Он...

-- А если твой шеф ни при чем? Если в жюри, к примеру, уже все решено?

-- В жюри?.. Я не верю. Я вчера разговаривала с председателем

жюри. Это известная певица Валентина Покаровская. Она пообещала максимум объективности...

-- С чего это она вдруг?

-- Ну, как тебе сказать...

Бледность таяла на ее щеках, но что-то упрямо мешало ей испариться совсем.

-- Значит, что-то было?

-- Она в общем... В общих чертах...

-- Что?

-- Она просила передать руководству... Тогда еще не было покушения на Владимира Захарыча. Это до покушения... Она сказала, что на нее и некоторых членов комиссии было определенное давление. И даже попытки подкупа...

-- Кто?! -- громко, почти в крик произнес Санька.

От двери в палату резко обернулся телохранитель и посмотрел на Саньку, как на цель для стрельбы, -- вприщур.

-- Кто? -- повторил он уже тише.

-- Она не сказала, -- выдохнула Нина, и бледность исчезла, будто пух, сорванный этим вздохом с кожи.

И в этот момент Саньке жутко захотелось отказаться от своих слов. Пойти в палату к Буйносу, извиниться и объявить, что он не может ему помочь, и не только потому, что уезжает, а еще и потому, что ему нет никакого дела до конкурса, что он не чувствует, наконец, в себе сил и умения, чтобы найти тех, кто вознамерился разрушить конкурс.

-- Здравия желания! -- заставил его вздрогнуть солдафонский рык.

Хорошо еще, что вздрогнул внутренне, в душе, а если бы лицом, то худенький милицейский лейтенантик не смотрел бы уже с таким подобострастием на него.

-- Старший лейтенант Башлыков? -- чуть тише, но все с той же солдафонностью спросил лейтенантик.

Рубашка на его груди почернела и прилипла к телу, а из-под фуражки стекла по шее капля пота.

-- Я -- из Перевального, -- уже совсем тихо объявил он.

Показалось, что на следующую фразу у него совсем не останется сил, и он мешком рухнет на Саньку.

-- Что-то есть? -- спросила у него Нина.

-- Начальник приказал доложить вам лично, -- не поворачиваясь к Нине, одному лишь Саньке сказал лейтенантик.

Он все-таки не упал. Но из-под фуражки нагло выползла еще одна капля. Им будто бы всем хотелось разглядеть того человека, к которому на ста кэмэ в час пронесся по трассе, рискуя жизнью на сотнях колдобин, хозяин и который был почему-то совсем безразличен к этому риску.

-- А при Нине нельзя? -- лениво поинтересовался Санька.

Если бы не лейтенантик, он бы уже стоял в палате рядом с барокамерой и заканчивал объяснение о своем отказе.

-- Начальник приказал без свидетелей.

-- Ладно. Я отойду. А вы уж посекретничайте, -- решила Нина.

Усталые глаза лейтенантика проводили ее худенькую спинку, вернулись на лицо Саньки и сразу стали до невозможности таинственными.

-- Вот ДНК-анализ, -- вынул он из нагрудного кармана сложенную вчетверо бумажку.

С внутренней стороны она пропиталась потом, и, когда Санька ее развернул, то почудилось, что у листа нет одной четверти. Но именно на этом посеревшем куске начинался текст сравнительного анализа двух пятен крови: того, что был на подоконнике в гостиничном номере, и того, что остался на заборе.

"Настоящим докладываю, -- с казенной сухостью сообщал некий судмедэксперт, -- что мною проведен экстренный анализ двух заборов крови. Предположительное время возникновения первого пятна -- от трех до семи суток, второго -- менее суток. Группа крови обеих исследуемых пятен -третья, резус-фактор -- положительный. Пол и в первом, и во втором случае -- мужской. Обнаруженные в обеих заборах крови вещества в некоторой степени предполагают у обеих лиц болезнь почек. Наличие измененной хромосомы в, -- на этом месте, в самом уголке, лейтенантский пот напрочь растворил два слова, торопливо написанные перьевой ручкой, -- ...в некоторой степени предполагает наличие у обеих лиц наследственного природного дефекта, связанного с костной структурой. Предварительный анализ дает основание с большой долей вероятности утверждать, что оба забора крови принадлежат либо двум лицам, состоящим в родстве, либо одному лицу". Подпись эксперта была маленькой и почему-то смахивала на капельку крови.

-- А какой костный дефект? -- поднял глаза от бумаги Санька.