Смертный грех

Старец Иоанн, издали слышавший весь этот шум и гам, сопровождающий визит туристов, сообщил пришедшему к нему Руслану.

— Для того я и уехал сюда, чтобы туристов не видеть. Но они везде меня найдут. Вносят в душу мою печаль. Уже и схиму принял, а все покоя нет.

— А что такое схима? — осмелился спросить Руслан.

— Феофан Затворник так говорил… — Старец на секунду зажмурился и процитировал: — «Схима указывает, что носящий ее мертв, или есть мертвец, но живой. Мертв для сей жизни, а живет другою жизнию. На схиме множество крестов… — С этими словами старец указал на вышитые серебряной нитью кресты на его одеянии и продолжил: — Это значит, что схимник распят, висит на кресте и пошевельнуться не может. Если у вас это самораспятие есть, или вы усердно желаете его и готовы для него на все, то это будет свидетельствовать, что вы готовы для схимы».

Руслан помолчал, пытаясь осознать услышанное.

— Вроде я уже и готов к Царству Божьему, но Бог мне указывает, что еще пострадать мне надо в этом мире, — смиренно добавил старец.

— А самораспятие это же не самоубийство?

— Да нет. Самоубийство самый тяжкий, неотмолимый грех в христианстве. А самораспятие это готовность перейти из земной жизни в жизнь небесную.

Как ни уединялся отец Иоанн, но все же ему было суждено пообщаться с туристами. Одна из женщин, поговорив с Серегой, привела к отцу Иоанну сына, шустрого, непоседливого мальчишку, с просьбой изгнать из него бесов.

— Какие бесы у отрока, дочь моя? — удивился старец.

— Да он минуту усидеть на месте не может. Из школы забрать пришлось на домашнее обучение. Психолог говорит — «синдром дефицита внимания», но как по мне, его что-то как бы обуревает. И баба Шура ваша сказала, что это бесовское у него, раз в церкви не может выстоять. Еще какой-то херувимский уголь советовала, — запальчиво начала рассказывать миловидная женщина с явными признаками вмешательства пластической хирургии в ее внешность.

Старец Иоанн, подслеповато поглядывая на женщину, покачал головой. Он уже не раз и не два сталкивался со странными поступками бабы Шуры. Она была истовой верующей, но вносила в веру свои обряды и суеверия. Она никогда не поворачивалась к алтарю спиной и цыкала на окружающих — мол, «Бог отвернется!», если выходишь из церкви даже боком. Причащалась всегда она самой последней, «чтобы в Царствии Божьем первой оказаться». Ей везде мерещились слуги дьявола, поэтому она тушила свечи пальцами, приговаривая: «Бесы свечи задувают». Сколько бы с ней ни беседовал отец Димитрий, баба Шура упорно придерживалась своих суеверий. Понимая, что с нее станется отдать мамаше уголь из кадила, горящего во время исполнения Херувимской песни, старец смиренно сказал:

— Дочь моя, послушайте. Я, конечно, поговорю с ребенком, но бесов отчитывать у меня благословения нет. Это вам в Троице-Сергиеву лавру надо. Только там усердными молитвами монахи могут отмолить священника, изгонявшего бесов. Но я уверен, что вашему ребенку просто любовь нужна и молитва.

— Ну, помолитесь за него, вы же умеете. Мы денег пожертвуем, — требовательно заявила женщина.

— Ладно, зовите отрока вашего. — На лице старца мелькнула тень раздражения.

Мамаша довольно хмыкнула и позвала ребенка. Мальчик был симпатичный, только чересчур подвижный, беспокойный, у него беспрестанно подергивались руки и ноги.

— Как тебя зовут? — спросил его старец.

— Платон. — Мальчишка с любопытством разглядывал расшитое серебряными крестами одеяние схимника.

— Хорошее имя. Мудрым будешь.

— Дедушка, а что это за шапка у тебя такая смешная? — без всякого стеснения обратился мальчишка к старцу.

— Эта шапка куколь называется. Такая только у схимников и у Патриарха есть. Шлем спасительного упования. Садись рядышком. Помолимся Боженьке.

Мальчишка послушно сел рядом с монахом. Тот положил ему руку на голову и начал одними губами шептать молитву. Парень ерзал на месте, но держал себя в руках, впечатленный необычной обстановкой. Спустя минуту старец похлопал ребенка по спине и, чуть подтолкнув, сказал:

— Иди, Платон. Все будет хорошо.

Мамаша удивленно посмотрела на старца:

— Этого точно достаточно?

— Достаточно. Поменьше по врачам его водите. Детей надо любить, заботиться о них. И правильный пример им давать. Паисий Святогорец говорил, что воспитывают детей не поучениями, а примером. И молиться за них постоянно. Хороший ребенок. Нет у него никаких бесов.

— Сколько я должна?

Старец просто махнул рукой и принялся перебирать четки.

Через неделю Руслан вновь пришел к старцу на исповедь. Все шло тем же чередом, но в этот раз после исповеди Иоанн, накинув епитрахиль на голову Руслана, произнёс разрешительную молитву. Затем показал на Евангелие и крест, лежащие на аналое, и после их целования разрешил ему причаститься.

Руслан с трудом дождался слов молитвы Иоанна Златоуста, читаемой перед причастием. Отец Димитрий произносил ее одними губами, но Тихон загудел речитативом своим густым басом:

— Верую, Господи, и исповедую…

Руслан стоял и зачарованно слушал непонятные старославянские выражения.