Смертный приговор

— Кому сообщать? В Бендерах наших сил почти нет, разве только батальон Носенко. Штаб гвардии в Тирасполе, там начальство, там президент. По телефону дозвониться невозможно. Говорят, повреждена линия...

— Все завязано в одну цепочку. Повреждение связи — дело рук диверсантов.

— Думаешь, уже и до этого дошло?

— Война, Илонка, — сказал Обут тихо. В голосе звучала горечь.

— Как же добраться до Тирасполя?

— Нет проблем, БТР у порога. Прокачу с ветерком.

Он открыл бронированные дверцы, помог Илоне забраться в машину. Сам сел за рычаги и рванул с места в карьер, благо переулки были пустынны, и соблюдать правила уличного движения никто не требовал.

До моста через Днестр домчались в считанные минуты, однако на повороте к нему уперлись в заставу. Из окопа красным фонариком просигналили приказ остановиться.

— Приехали, — зло сказал Михаил, глуша двигатель.

— Не волнуйся, — успокоила Илона. — Это наши. Сейчас я им все объясню.

Она выбралась из БТРа и побежала к завалу, Михаил помчался следом. Черт знает, кто там за бетонными блоками и знают ли они Илону Нечай.

На посту стояли гвардейцы. Про девичьего вожака они были наслышаны, но пропустить через мост отказались.

— Не тарахти, дивчина, — сказал начальник поста, пожилой мужик с сержантскими лычками. — Понимаю, что тебе срочно, только военную машину не гоже туда-сюда гонять. В Тирасполь наша санитарка идет. На ней и езжай, а броник, будь ласка, нам оставь. И хлопца, что при тебе состоит, тоже конфискуем. Водителей у нас недочет. Пусть послужит народу.

Илона вспыхнула, бурно запротестовала, но Михаил ее остановил.

— Они правы, родная, — сказал мягко. — На санитарке доберешься быстро, а БТР тут действительно нужнее.

— А как же ты?

— Выпутаюсь, не впервой, — улыбнулся Михаил. — Я механик-водитель боевой машины и не намерен отсиживаться в стороне от... Сама знаешь, от чего.

— По-моему, тебе уже хватит лиха, — всхлипнула Илона.

Растроганный, Михаил взял девушку под руку, отвел в сторону. Хотел сказать что-то теплое, ободряющее — не получилось. Не умел он быть утешителем. Попросил только зря не рисковать, на рожон не лезть и о нем не волноваться. Военному человеку негоже прятаться за чужие спины, тем более за девичьи.

Подошел сержант.

— Пора, дивчина, — сказал, — санитарка готова, прощайся с хлопцем.

Они обнялись, на секунду замерли, прижавшись друг к другу. Какой же короткой оказалась их встреча! Даже поговорить не сумели, некогда было. Теперь вот снова разлука. Кто знает, свидятся ли вновь?

— Будь здоров, Михась. Не исчезай надолго!

Илона оторвалась от любимого и зашагала прочь, не оборачиваясь. Девка она была с характером, решений своих никогда не переиначивала. Прямота и бескомпромиссность многих парней отталкивала. Михаилу же в ней нравилась именно цельность натуры.

— Послушай, хлопец, — обратился сержант к Михаилу, — ты на какое имя отзываешься?

— Рядовой Степанчик, — отрекомендовался Михаил, решив сохранить инкогнито. Неизвестно, как крутанет судьба. Нельзя исключать, что найдутся людишки, готовые маму родную за тридцать сребреников продать. — Рядовой Михаил Степанчик, — повторил он, — был мобилизован в национальную армию Молдовы, оттуда драпанул к вам, прихватив «лимузин».

— Добре, Степанчик, гарна машина, — похвалил сержант. — А теперь давай до комбата сгуляем. Носенко самолично людын в батальон принимает.

Мягкий, певучий говор в сочетании с характерными словечками выдавал в пожилом седоусом сержанте украинца. Интернациональное Левобережье чуть не на треть состояло из его соплеменников. Что касается подполковника Носенко, то он был известнейшей личностью. О нем еще в Афгане легенды ходили.

Смелый человек был Валериан Ярославин Носенко, но истинно продувная бестия. Ордена и медали, бесспорно, заслужил, потому как удалые военные операции проворачивал. Зато и хапал мужик по-крупному. Камешки драгоценные любил. Чтобы их раздобыть, незаконные расстрелы проводил с конфискацией. А не попался потому, что умен, сукин сын. Не жаден. На подарки большому начальству никогда не скупился — вот и вышел сухим из воды.