Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной

В Кабуле все на виду. Жизнь в этом городе простая, неспешная. Сидит у ворот сторож-чоукидар и смотрит от нечего делать, что происходит в квартале. Вот дедушка Баба-Джан, надев очки и новые калоши, пошел в мечеть помолиться на сон грядущий. А вот живущий напротив чиновник министерства финансов Саид Ахмад катит к дому свой старенький «Фольксваген», в котором не то что-то поломалось, не то кончился бензин. Вот известный жулик, хазареец Мохаммад Али Таги ходит по дворам иностранцев, предлагает купить дрова на вес. У него такие здоровенные трехногие весы из жердей, с чашами на веревках. Какой вес нужно, такой и покажут. Как он это делает?

А вот стая бездомных собак опять дежурит возле дома этих веселых поляков.

А это кто там такой?.. Новое лицо. Надо взять его на заметку.

Почти все люди в Кабуле узнаваемы. Пусть неизвестно имя прохожего, но, глядя на него, сразу можно определить, какого он роду-племени, где живет, чем занимается. Поэтому случайного человека видно сразу. Особенно иностранца. Чужеземцы не так одеты, не так говорят, они суетливы, ходят, загребая землю ногами, не знают, что и где нужно покупать, что сколько стоит и как надо торговаться.

С точки зрения разведки вопрос об узнаваемости — один из важных элементов «оперативной обстановки». Где можно встретиться с человеком так, чтобы никто не прознал об этом и не сказал потом, что такой-то и такой-то связаны между собой какими-то темными делами? В малопосещаемом ресторане? В парке, где нет скамеек? На тихой грязноватой улице? В заплеванном семечками кинотеатре? Вряд ли… Оптимальный вариант — на «конспиративной квартире». Так и делали наши разведчики в те годы.

Вечером 18 февраля Старостин предполагал провести очередную встречу с агентом «Артемом». Утром он доложил план встречи Осадчему. Резидент, кряхтя и многозначительно хмуря лоб, сказал:

— Постарайся узнать, что «Артему» известно о тех типах, которые убили Дабса. Кто они такие? Пока их никто не опознал. Прямо чепуха какая-то получается. Фантастика! В Афганистане не можем установить имена людей, которые участвуют в политической борьбе.

— А что известно по этому делу из других наших источников?

— Ты ознакомься с материалами, которые мы направляли в Центр. В основном это сведения о технической стороне операции по освобождению посла. Однако то, что мы знаем, не столько объясняет дело, сколько порождает новые вопросы. Нет целостной картины, нет логики в поступках людей.

Как говорится, нет мотива преступления. А главное, не ясна политическая подоплека. Ты меня понимаешь?

— Хорошо, я поговорю на эту тему с «Артемом».

Наступил вечер. «Артем» степенно, с вежливой, почти стеснительной улыбкой, зашел в комнату конспиративной квартиры, оглядел привычную обстановку, сел в уже давно насиженное кресло.

С начала аминовских репрессий «Артем» взялся то отращивать, то сбривать усы, объясняя суть этого ритуала какими-то маловразумительными соображениями безопасности. На этот раз усов у него не было.

После краткого обсуждения некоторых оперативных вопросов «Артем» вынул из внутреннего кармана пиджака свернутую пополам пачку исписанной бумаги. Развернул. Не без гордости положил на низкий журнальный столик перед Старостиным. «Вот, как вы просили в прошлый раз, материалы по “ихванам”[32]

Тут состав некоторых их организаций. Это о господине Гульбуддине Хекматьяре. Это о Бурхануддине Раббани. Это о приезде из Швеции в Пакистан Себгатулло Моджаддади и его встречах с другими руководителями “ихванов”. Вот материалы об акциях, которые они собираются проводить на территории Афганистана — в Кандагаре и Герате. Это некоторые данные о людях “ихванов” в афганской армии и полиции».

Старостин начал быстро и сосредоточенно просматривать бумаги, по ходу задавая «Артему» уточняющие вопросы. Агент без лишних формальностей налил себе чай, положил на тарелочку пирожное. Чаевничая, он внимательно следил за взглядом Старостина, определяя то место в тексте, по которому скользил взгляд оперативного работника. Закончив просмотр бумаг, Старостин обсудил с афганцем несколько вопросов, выяснить которые следовало к следующей встрече. Договорились, когда и каким образом агент выполнит поставленное задание. Условились также о времени и месте следующего свидания.

Дождавшись, когда Старостин заговорил о террористическом акте, «Артем» начал спокойно излагать то, что ему удалось узнать:

— В официальных сообщениях говорится о том, что главным и единственным требованием террористов было освобождение Бахруддина Баэса. Вам не кажется это странным? Как могло появиться такое требование? Если бы террористы действительно были близки к Баэсу настолько, чтобы отдавать свои жизни за его освобождение, они бы знали, что Баэса давно нет в живых. Я далек от Баэса, от Тахира Бадахши, от «Се-там-е мелли», но даже я уже давно знаю, что Баэс убит в тюрьме еще прошлым летом.

— Почему же они не знали об этом? — желая получить подтверждение или опровержение своей догадки, спросил Старостин.