Смещение

— Мне кажется… — Алан придвинул кресло ближе к столу и положил на стол руки. Шеффилд обратил внимание: пальцы Бербиджа едва заметно дрожали. — Мне кажется, я знаю…

— Вам кажется или вы знаете? — раздраженно спросил адвокат.

— Какое слово вы слышали?

— Полагаю, то же, что и вы. Не думаю, что мы слышали разное.

— Какое слово?

— Два слова. «Не надо». Голос мужской, резкий… Уверенный.

— Вы его узнали?

— Голос? — удивился Шеффилд. — Вы хотите сказать, что слышали этот голос раньше?

Алан покачал головой.

— Вы помните, что я говорил, когда голос меня прервал?

— Вы сказали банальность о том, что, прежде, чем говорить «Б», нужно, чтобы все согласились с «А».

— Банальность… — пробормотал Алан. — Впрочем, да. Фразы, способные изменить мир, часто звучат как банальности. «Маленький шаг человека — большой шаг человечества».

— О, какой пафос, — пробормотал Шеффилд.

Дисплей лежавшего на столе телефона вспыхнул, и звякнул сигнал полученного сообщения. Шеффилд несколько секунд смотрел на аппарат, будто и от него ожидал непредсказуемой каверзы.

— Это Эльза, — сказал он. — Принесла вам виски. Можете взять в приемной. Миссис Риковер…

— Я понимаю, — быстро сказал Алан. — Пожалуй, я пойду, доктор Шеффилд. Большое спасибо за помощь. Теперь у меня есть все, что нужно.

— А у меня — нет, — буркнул адвокат.

Алан вопросительно поднял брови.

— Я пытаюсь, — объяснил Шеффилд, — вспомнить закорючки, что записал полчаса назад. Пусто. Понимаете? Как при посттравматической амнезии, когда что-то помнишь, а что-то вылетает из памяти начисто.

— Так и должно быть.

— Мне это не нравится!

— Многое, что происходит в мире, может нравиться или не нравиться, — назидательно произнес Алан. — Вы забыли, и это хорошо. Значит, все правильно.

— Что правильно?!

Алан поднялся.

— Понятия не имею, — откровенно признался он. — Могу сказать одно: вы мне очень помогли. Спасибо.

— А моя ДНК на сейфе Кодинари! — вспомнил Шеффилд. — Что, черт возьми, происходит?

— Скажите это следователю, когда вас спросят, — посоветовал Алан.

— Послушайте, Бербидж! — Адвокат догнал Алана у двери и схватил за локоть. — Вам что-то известно!

Алан осторожно высвободился.

— О ДНК — абсолютно ничего. О голосе… сомнительные предположения. Но об этом мне нужно говорить с физиками.

— У вас есть мой телефон, — сказал Шеффилд, поняв, что от Алана ничего больше не добьется. — Звоните.

— Естественно. И мой номер у вас тоже есть.

Обмениваться рукопожатиями они не стали. Алан вышел и прикрыл за собой дверь. Бутылка стояла на журнальном столике, Алан взял ее, проходя мимо и ощущая себя одиноким в толпе, путником в пустыне, астронавтом в полете к далекой звезде.

— Спасибо, миссис Риковер, — сказал он в пустоту, вспомнив, что не поблагодарил женщину за виски. Невежливо. И не попрощался. Это и вовсе грубо и на него не похоже.

Почему не похоже? Он всегда так поступал. Благодарить нужно за важное, а не за всякую мелочь, к тому же сделанную не по зову сердца, а по долгу службы. Женщины… Он хорошо их знал. Понимал ли? Нет, но и не стремился понять. С женщинами важно не понимание, а искусство обольщения. Этим, ему казалось, он владел в совершенстве.

Алан остановился посреди длинного коридора, который, судя по всему, вел в никуда. Где-то должен быть лифт. Где?

Алан преодолел легкий приступ паники. Что это с ним?

Он знал. Знать не хотел. Но знал.

* * *

Лаура проснулась с ощущением, что проспала неделю. Взгляд на стенные часы: 15:41. Какого дня?

Боже, что с Витой?

Дверь в соседнюю палату была закрыта, но через стекло было видно, что Вита удобно устроилась на постели, прислонившись к стене. Доктор Шолто сидела у кровати на маленькой табуреточке, и Вита о чем-то ей рассказывала, жестикулируя правой рукой — левая лежала на колене. Знакомая поза, знакомый взгляд, знакомые движения. Все хорошо?

Лаура тихо открыла дверь и вошла. Почему-то она не знала, как поступить. Подбежать к дочери, обнять, наговорить ласковых слов? Подойти и тихонько сесть рядом с Витой, послушать, о чем она рассказывает, не мешая разговору? Лаура всегда знала, что делать. За годы болезни Виты знание стало инстинктом. Сейчас она была в растерянности. Почему?

— Миссис Шерман! — обернулась на звук доктор Шолто. — Как себя чувствуете?

— Нормально, — прошептала Лаура. Голос не слушался.

— Отлично. Берите вторую табуретку и садитесь. Нет, на кровать не надо. Рядом со мной.

— Вита, — прошептала Лаура, — ты… у тебя…

Она впервые не нашлась, что сказать.

Вита посмотрела на мать серьезным взглядом, и Лаура поняла, почему дочь показалась ей другой. Взгляд. Взгляд взрослой женщины, знающей цену жизни и человеческим поступкам.

— Мама, — сказала Вита, улыбнувшись, — я рассказывала Изабель, как мы с Эрвином летали на Гавайи. Так романтично! Сначала я думала, что смогу устроиться на телевидение, но в Гонолулу было так…

Не найдя подходящего слова, Вита щелкнула пальцами (никогда так не делала!), а доктор Шолто подсказала:

— Прикольно.

— Да! Именно прикольно.

— Вита… — Лаура не смогла скрыть растерянности, несмотря на предостерегающий жест доктора Шолто.