Смоленская Русь. Княжич 1 (СИ)

Обучение моих подопечных продвигалось на удивление быстро. Оно и понятно, здесь не было развлечений 21 века, и значительную часть своего свободного времени они или что–то зубрили, или размышляли над услышанным материалом.

Ранее, сам княжич, а также большинство из его дворян получали в Смоленске кое–какое начальное образование. Поэтому учебный процесс проходил довольно быстро, тяжелей всего пришлось, понятное дело, пороховщикам. По–настоящему всеобщее затруднение вызвала на первых порах новая цифирь. Каких трудов мне стоило объяснить концепцию нуля, знают лишь миллионы моих безвременно погибших нервных клеток. Тем не менее, лёд тронулся! Занятия проводились ежедневно, сразу после утренней тренировки и перед обедом. Ещё до отъезда в Смоленск большинство дворян могло бегло читать по слогам и оперировать (вычитать и прибавлять) цифрами до ста. Изяслав Мстиславич к новой выдумки сына отнёсся индифферентно, ни поддерживать начинание сына, ни порицать не стал. Вероятно он следовал ещё не придуманной народной мудрости «чем бы дитя не тешилось …»

Попутно удалось выяснить, что в Смоленске, по нынешним временам, образование можно было получить в таких образовательных учреждениях, как монастыри и церкви, в светских училищах, заведённых, ещё в начале века, при Мстиславе Романовиче, а также у частных репетиторов (называемых здесь «мастерами грамоты»). Образование стоило весьма дорого, выучиться могли, главным образом, только зажиточные классы: князья, бояре, купечество и духовенство.

Не стоит забывать, что в это время ещё не было резкой грани между отдельными группами населения, существовало вече, во время которого боярину было совсем не зазорно обсудить или даже поспорить о чём–то с самыми обычными ремесленниками и другими представителями городского низа – «мизинными людьми». Сословные границы оставались размытыми и проходимыми, а сама Русь ещё не успела напитаться монголо–китайским деспотизмом и чинопочитанием. Русь всё ещё оставалась страной неограниченных возможностей. К примеру, чтобы не быть голословным, крестьянин, переехав в город, мог легко стать ремесленником (жёстких цеховых гильдий не существовало), начать торговать и со временем превратиться в купца, начав изучать воинское искусство, мог со временем попасть в княжью дружину, выслужиться перед князем, проявить себя, и превратиться в боярина, с земельной вотчиной. Конечно, за одно поколение из деревенского смерда превратиться в боярина сложно, но теоретически всё же возможно, но уж за два–три поколения – вполне осуществимо!

В перерывах между своими «забавами» я внимательно и с большим интересом слушал отца своего физического тела Изяслава Мстиславича. Князь, при каждой выпадавшей у него свободной минуте, продолжал настойчиво просвещать своего «запамятовшего» сына о социально–политической жизни Смоленского княжества, да и Руси в целом, в первой трети 13 в.

– Отец, так как же так получилось, что Святослав Мстиславич Полоцкий сумел Смоленск захватить? – спросил я.

– Предательство сыне, смоленские бояре, – он начал перечислять имена изменников, – крысиные хвосты, открыли ворота «окольного города» дружине Святослава. А с такой воинской силой Святославу ничего не стоило заручиться поддержкой своих неправедных действий на городском вече. В итоге Смоленское вече меня изгнало, выбрав себе нового полоцкого князя. А теперь все они плачут, что сила Смоленска стала в Полоцк уходить. Во главу угла при всех решениях полоцкий князь в первую очередь своих, полоцких бояр, да купцов ставит.

– А вообще, на вечевые сборы собираются все вольные мужчины–горожане?

– Только главы семейств могут голосовать! Взрослые, но не отделившиеся сыновья в вече не участвуют.

– Понятно с этим. А те бояре, что к нам иногда заезжают – перебежчики? – уточнил я.

– Не все, но многие. – Подтвердил Изяслав Мстиславич. – Начинают прозревать, что не на того скакуна они сели! Если так дальше пойдёт, то Смоленск из столичного града скоро превратится в удельный полоцкий городок – вроде Витебска. А глад и мор, что напал на город, только этому в ещё большей мере способствует. Население городское уже в два–три раза сократилось, и люди стали задумываться о том, что их покарал Господь Бог за их вероломное предательство. Хотя мизинных людей тут по большому счёту винить нечего. Несколько боярских клик провели к власти моего брата, а простому люду всё равно, что хрен, что редька, они особой разницы между нами не видели. А вот теперь, когда их глад и мор как следует пронял, то некоторые из них начинают эту Божью напасть связывать с неправедным вокняжением твоего стрыя, что нам только на руку.

– А что ты намерен делать с боярами–переметчиками, казнишь их?

– Нет, я уже через доверенных людей пообещал их простить, коли они помогут мне вернуть великокняжеский стол. Они клянутся мне в верности и сознаются в том, что посадили на Смоленский стол Святослава по собственной дурости и неразумению.

– И ты им веришь? – спросил я, с иронической улыбкой на губах.