Смоленская Русь. Княжич 1 (СИ)

И тут же мигом все всадники понеслись вскачь, разбрасывая под копытами коней снег в разные стороны. На всю эту картину кузнец глядел слегка обалдевшим взглядом. Никогда ни ему, ни его знакомым не приходилось иметь дело с таким простым и учтивым в разговоре с «чёрным людом» князем или боярином. Да вдобавок ещё эти княжьи знания о кузнечных и плавильщицких премудростях, да в столь юном возрасте – уму непостижимо! Кузнец, пребывая в великой задумчивости, почесал затылок, опомнился и помчался исполнять волю княжича.

Вернулись мы поздно, уже в непроглядной темени. Подворье освещали редкие факелы, да один разожжённый костёр для согрева караульных. Позёвывая, они кучковались вокруг огня, протягивая к нему свои руки. Тишину нарушали тихие разговоры ночной стражи у костра, да редкие перелаивания дворовых собак.

По скрипучим ступенькам мы всей гурьбой поднялись по крыльцу в сени. В хоромах тоже всё затихло и погрузилось в дремоту, нарушаемую лишь храпом. Темно было, хоть глаза выколи. Веруслав метнулся к печи, вытащив пучок лучин, он поджёг их от углей, краснеющих на загнетке. Словно Прометей, освещая нам путь, он повёл нас в наши комнаты. По пути мои дворяне в основном рассосались по своим закуткам, где они, собственно говоря, и «квартировали». В мои покои со мной прошёл только один из моих ночных стражей, в лице Корытя. Лучину «спальник» воткнул в стоящей на столе клювик светца. Под этим скудным освещением Корыть, не смотря на мои вялые протесты, помог мне раздеться. Затем я обессилено рухнул на свои полати, закутавшись в меха. В хоромах было довольно холодно. Корыть тоже, по–стариковски кряхтя, устраивался спать на соседней лавке. Закончился очередной день.

Через четыре дня мальчишки притащили мне пол пуда селитры, ещё через три дня кузнец на санях привёз прямо к хоромам князя ствол, несколько раз переделанный, по настоятельным пожеланиям клиента, а также целый горшок серы, бочонок угля, и пол кило откалиброванных свинцовых пуль с дробью. Теперь мне предстояло «поразить», в переносном смысле, выстрелом из пищали князя.

Всего–то делов: ствол уложить на деревянное ложе, плюс сошки с фитилём раздобыть – и пищаль готова! С составом пороха мудрить не пришлось, «классический» состав дымного пороха я помнил прекрасно: 75 % калиевой селитры, 15 % угля, 10 % серы.

А вот с самой селитрой пришлось повозиться, при помощи всё тех же мальчишек, т.к. добытая ими селитра была не калиевой, а кальциевой, которая обладает меньшей мощностью и излишне гигроскопична. Пришлось её переваривать с золой, чтобы заменить в селитре кальций на калий. А получившееся тесто при помощи сита «зернить», прокручивать селитряные зёрна в барабанах. Благо, что той селитры было с «гулькин нос». Сегодня, результаты коллективного труда предстояло продемонстрировать самому главному судье – Изяслав Мстиславич.

Испытания огнестрельного «оружия» проводили за городом. Большой кавалькадой состоящей из ближников князя и двух десятков конных гридней мы выехали на облитую солнцем поляну.

– Сыне, ты точно уверен, может дружинников убрать, а то осрамишься, – спрашивал встревоженный князь, смотря на то, как Перемога устанавливает железную трубу на вкопанные в землю двузубые вилы.

– Всё будет в порядке! – уверенно произнёс я, хотя сам нервничал не меньше князя. Несмотря на то, что вчерашние испытания прошли нормально, но мало ли … ведь не зря существует поговорка «и на старуху бывает проруха».

В десяти метрах установили деревянный щит, а за ним старые доспехи, предназначенные для переплавки. Перемога не спеша прицелился, так, как я его учил. Самому мне, по понятным причинам, стрелять не рекомендовалось – отдача замучает, всё–таки телу княжича всего тринадцать лет.

Раздался выстрел, от которого Перемогу заметно качнуло, а обе мишени, с громким лязгом, рухнули на землю. Густой белый дым частично скрыл из поля зрения ухмыляющуюся от хорошо проделанной работы морду Перемоги. А вся публика, от только что увиденного и услышанного, дружно ахнула, кони дёрнулись, и, вторя своим хозяевам заржали. И только лёгкий ветерок, закручивая, уносил облако серого дыма прямо в небо.

Но уже через мгновение от дружинников, быстро пришедших в себя, послышались многочисленные возгласы удивления. Самые быстрые и любопытные, по хрустящему снегу подбежав к мишеням, стали засовывать пальцы в пробитый щит, а на проделанном пулей выходном отверстии доспеха, к всеобщему изумлению, даже кулак свободно помещался.

Князь слез с коня и стал ковыряться мечом в доспехах, безрезультатно ища прошедшую на вылет пулю. Жирослав стоял рядом, и очумело рассматривал осыпавшие доспех опилки из пробитой доски, имитирующей щит. Злыдарь по–прежнему молча восседал на коне, но его и так грубое лицо, казалось, окончательно окаменело. Малыть тоже, не слезая с коня, не отрываясь, смотрел на продырявленные доспехи, а его щёки заливала какая–то нездоровая бледность.

– Хм … лепо, – проговорил озадаченный князь, рассматривая дыру в брони, – действительно, куда как лучше стрелы бьёт!