СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ

Врезав ему коленом в пах, я тыльной стороной ладони нанес синхронный удар в горло. Ланцет уронил корыто и накрыл его собой, как вражеский дот. Путь к отступлению был свободен, но уйти вот так, не попрощавшись с Музыкантом, я счел верхом неприличия. А Виктор Сергеевич возвращаться не спешил. Меня это почему-то слабо удивляло. История наша знает достаточно примеров того, как и более масштабные садисты, воплощая в жизнь свои дикие фантазии с чужой помощью, сами при этом отсиживались где-нибудь в темном закутке.

Туалет, согласно моим наблюдениям, размещался в дальнем конце гаража. Из деликатности я решил обождать экспедитора снаружи. Я слышал, как Виктор Сергеевич закончил мыть руки. Еще через мгновение, застегивая на ходу ширинку, он появился в дверях. До сих пор меня озадачивают граждане, сначала моющие руки, а уж после приводящие в порядок одежду.

Я встретил его ударом, каким в лучшие годы валил на ринге даже закаленных спарринг-партнеров. А учитывая еще и то, что я вложил в него всю накопленную за последние трое суток досаду, экспедитору можно было только посочувствовать. Проверив у Виктора Сергеевича пульс и убедившись, что больной скорее жив, чем мертв, я пристегнул его к трубе под раковиной все теми же захваченными с собой наручниками и вернулся на исходный рубеж. Любитель фильмов ужасов к этому времени уже начал делать первые самостоятельные шаги. Хватая ртом воздух, он ползал вокруг корыта на четвереньках, словно грудное дитя, обронившее пустышку. Я саданул его лбом о цинковое дно и стал укладывать в сумку разбросанные вещи. За исключением «Легенды об Уленшпигеле» — ее поганец Ланцет умудрился облить бензином, когда заправлял из канистры свою немецкую пилу, — все имущество было в целости и сохранности. Только я, убедившись, что никто не забыт и ничто не забыто, собрался восвояси, как за спиной моей послышался скрип ворот. Обматерив себя последними словами, я метнулся к ближайшей машине. В суете и спешке я совсем запамятовал про Варана. Зато он про меня очень даже отлично помнил.

Командир нашего учебного батальона полковник Борзых отмечал такую мою характерную черту. «И лишь рядовой Угаров, — докладывал он в клубе с большой трибуны, — после прохождения полосы препятствий особой сложности в метре от финиша споткнулся о собственную учебную гранату!»

Но это все осталось в прошлом. А в настоящем был Варан. Увидав на полу бесчувственное тело автомеханика, он попятился к воротам и сделал то, что на его месте сделал бы каждый: запер их изнутри на ключ, сокращая тем самым мои шансы на бегство практически до нуля. В руке Варана блеснул пистолет. Ход его мыслей мне был примерно ясен: если сумка моя осталась в гараже, значит, и я где-то поблизости. Значит, слинять я не успел и забился при его появлении в какую-то щель. Например, я вполне мог сидеть за микроавтобусом японского производства со спущенными задними колесами. Почему бы и нет? Дальнейшее развитие событий мы тоже оба представляли. Он станет обыскивать помещение гаража, пока не обнаружит меня где бы то ни было и не расстреляет с безопасной дистанции. Так он и поступил.

Наблюдая за Вараном из своего укрытия, я в который уже раз убедился, что клички на Руси даром не дают. По сравнению с его неприметным серым обликом устрашающий вид Ланцета казался мне куда безобидней. «Бойтесь серых, — говорю я вам, — ибо в них таится основная угроза существованию всех остальных». При всем уважении к аналитическому таланту Германа Мелвилла, я смею, тем не менее, утверждать, что вовсе не альбиносы а именно серые представители фауны — будь то крысы, волки или стервятники — самые опасные и умные хищники на планете. Альбиноса видно издалека, серого порой и в двух шагах не различишь. Альбиносы чаще всего индивидуалисты, у серых отменно развито чувство стаи. Но и в одиночку они крайне страшны. Они-то знают, что нападение — лучшая оборона. Обитающих в пустыне серых варанов историк Геродот в своих трудах называет не иначе как сухопутными крокодилами. Застигнутые на открытом пространстве, эти смелые и злые рептилии яростно атакуют караваны кочевников, вцепляясь зубами и когтями в брюхо верблюдам, лошадям и ослам. Других ослов, кроме разве что меня, в гараже не было. И мне оставалось только проклинать свою беспечность или рассеянность — как угодно.

Поменяв позицию, я бесшумно переместился за следующий автомобиль. Это оказалась экспедиторская «Волга».

«Думай, — сказал я себе. — Пока ты мыслишь, ты еще существуешь. Думай, Саня. Лучше поздно, чем никогда».

Оружия у Виктора Сергеевича при себе не было. Но где-то оно обязательно было. Должно где-то быть. Такие сотрудники частных охранных предприятий без оружия не ходят. Или не ездят?!