Смотритель

Вернувшись в домик, Блэкберн взял с полки над очагом колоду карт и положил ее на стол. Несколько минут он не притрагивался к картам и, глядя в окно, выпил вторую, а за ней и третью чашку кофе. Туман начал рассеиваться, кое-где даже проглядывали звезды. Блэкберн думал о Шее Лири, упокоившемся с миром, и о духах с Браун-Маунтин, не знающих приюта. Его мысли обратились к Уилки – человеку, давшему Шею Лири этот покой. Интересно, жив ли еще сам Уилки? Старик приезжал всего раз, четыре года назад. Они с Блэкберном вместе гуляли по кладбищу. По словам Уилки, городская жизнь не слишком отличалась от здешней. Да, народ вокруг суетился, но никому не хватало времени, чтобы обратить на тебя внимание. «Я слишком долго ждал, прежде чем уехать», – сказал ему тогда Уилки.

Еще через час в комнате похолодало. Потом наступило одиннадцать, время ложиться спать, но Блэкберн перетасовал карты, разложил их на столе в семь вертикальных рядов и начал пасьянс. Полчаса спустя смотритель услышал тихий звон. У входя на кладбище возник огонек, потом исчез и вдруг снова появился посреди лабиринта надгробий. В центре кладбища огонек остановился, но не погас. Блэкберн решил, что это Джейкоб, потому что света автомобильных фар на дорожке он не заметил. Наверное, решил добавить что-то к сказанному раньше или просто еще немного побыть с Наоми. Может быть даже, как втайне поступали и другие, хотел оставить на могиле Наоми знак памяти, кольцо, окончательно прощаясь с ней, с их браком.

Блэкберн вышел на крыльцо и спустился по ступенькам. Теперь он разглядел, что, в отличие от ровного света фонарика, этот огонек мерцал. Лампа. Ее сияние освещало соседние камни. Блэкберн пересек стоянку и остановился у входа на кладбище. Между воротами и могилой Наоми было восемь рядов, но лампа была хорошо заметна на могильном холмике. В ее неровном свете единственное слово на камне трепетало, а филфот, казалось, медленно кружился.

Только тут Блэкберну пришло в голову, что это мог быть розыгрыш со стороны Билли. Или, что еще хуже, Раньон решил осквернить могилу. Он мог оставить машину у подножья холма, чтобы пробраться сюда. Рядом с лампой Блэкберн заметил какое-то движение, частично скрытое от него другим надгробием. Он пригляделся. В темноте начали проступать очертания фигуры чернее самой ночи. Он слышал шепот, но ни единого звука не раздавалось в ответ. Тянулись мгновения. Потом из глубины кладбища донесся плач.

Ворота были открыты, приглашая войти. Блэкберн двинулся вперед, ощущая под ногами скользкий ковер травы. Он шагал тихо и остановился на полпути там, откуда мог без помех наблюдать за происходящим. В свете лампы Блэкберн увидел силуэт женщины, стоявшей спиной к нему. На ней было черное траурное платье и вуаль, отброшенная назад и развевающаяся, словно пара шелковых крыльев. Лица и рук он не мог разглядеть и сделал еще шаг. Скорбящая обернулась, и Блэкберн увидел лицо той, что пришла оплакать собственную могилу.

Вуаль снова скрыла лицо, рука скорбящей потянулась к Блэкберну – не то с мольбой, не то с упреком, он не мог понять. Еще шаг, и он запнулся правой ногой о могильный камень, повалился набок и ударился обо что-то головой. Звезды закружились, мерцая, словно искры, поднимающиеся над костром. Когда он закрыл глаза, женский голос прошептал его имя. Блэкберн ощутил прикосновение мягкой вуали к лицу, снова услышал свое имя. Потом все вокруг поплыло, и наступила тишина.

Открыв глаза, Блэкберн увидел только небо. Он сосредоточил взгляд на одной звезде, дожидаясь, пока вселенная перестанет раскачиваться. Наконец звезды успокоились, и он приподнялся на колено. Обе вазы по-прежнему стояли на могиле, но ни лампы, ни ее владелицы не было видно. На нетвердых ногах Блэкберн доплелся до дома и еле успел разуться, прежде чем снова провалился в темноту.

Наутро не сразу удалось проснуться. Блэкберн решил, что ему всего лишь приснился сон, и снова закрыл глаза. Когда он очнулся в следующий раз, уверенности поубавилось. Голова болела. На подушке темнели пятна крови. Он коснулся виска и почувствовал шишку размером с яйцо. Сев на кровати, Блэкберн ощутил головокружение. В голове стучало, словно молотом били по наковальне. Он пошел в ванную, высыпал в чашку с водой порошок обезболивающего, выпил лекарство и, вернувшись в постель, уснул снова.

К середине утра головная боль немного утихла. Блэкберн снова пошел в ванную и пропитал йодом тряпицу. Прижав примочку к голове, выбрался в переднюю комнату и выглянул в окно. Дождь и туман рассеялись, на востоке светило солнце. Его и Джейкоба букеты по-прежнему стояли на могиле Наоми точно там же, где и были накануне. Блэкберн посмотрел на тряпицу и, увидев на ней кровь, снова коснулся пальцем шишки. Как можно быть в чем-то уверенным после такого удара?