Смысл всей жизни (СИ)

Кир неосознанно охнул, когда Рен тараном вломился в его разум и острым крюком подцепив сознание, насильно волоком потащил его через плотную стену кривляющихся агонизирующих пятен.

Увиденная пещера Киру сразу не понравилась. До отвращения гадкая вода облизывала опущенные в воду ступни замершей фигурки, склизкий камень юлил под ногами, грозя сбросить его в самую черноту накопившегося озера с противно блестевшей жидкостью. Скрюченная одинокая безразличная ко всему тень сидела у самой стены на единственном оставшемся нетронутом водой пятачке, вытянув ноги с цепями.

— Моя родная… — Кир сразу присел на корточки и только собирался протянуть руку к ее плечу, как был сразу остановлен хлестким приказом Рена.

— Не трогай. Иначе она выкинет нас обоих.

Кир только слегка поморщился на звуки его металлического голоса и согласно моргнул и заглядывая в равнодушные глаза сестры, только покачал головой. Рей не реагировала, продолжая безразлично глядеть на воду, обхватив прозрачные коленки, даже когда Рен банально перешагнул через нее, и уселся с другой стороны. Они сидели очень долго в полном молчании, слушая лишь стук падающих капель. Сидели, погруженный каждый в свои мысли, пока до них не донесся бесплотный голос.

— Тебя я тоже помню. Но не знаю. Ты тоже похож вот на это.

Словно нехотя отцепленная от коленки рука подхватила одну их уползавших в воду цепей. Лязг металла вдруг перекрыл звуки падающих капель.

— Чего ты хочешь? Зачем ты снова пришел? Кого ты привел?

Явный намек на легчайшую эмоцию вызвал на лицах обоих мужчин радостные улыбки, но лицо Рена было скрыто шлемом, иначе бы Кир посчитал это больше гримасой боли. Только близнец открыл рот, посчитав что все эти вопросы были обращены ему, как его опередил Первый рыцарь.

— Вернись к нам. Мы ждем тебя назад.

— Мы? — невероятное раздражение мелькнуло на ее пустом лице. От резкого поворота ее лица Рен чуть не отшатнулся, но сумел удержать себя на месте.

— Мы? Кто мы? Я никого не знаю. И снаружи меня будут ждать лишь эти мерзкие лица. Они будут рвать меня. Я больше не хочу боли. Я не хочу выходить наружу. Я хочу уйти вон туда.

С вернувшимся безразличием Рей махнула на воду, погружая еще больше ступни.

— Я смогу укрыть тебя от них, — твердо заявил ей принц.

Снова резко повернутое в его сторону лицо уже выражало затаенную, глубоко запрятанную надежду.

— Не обманешь?

Кир с неверием наблюдал за их диалогом и не смея вставить и слова из боязни испортить все, он ощущал себя крайне ненужным, лишним. Нечто очень сокровенное, интимное происходило на его глазах, но он не знал, что и думать. Отпустившие одну цепь, тонкие пальцы невесомо прошлись по гладкой поверхности шлема Рена… и их обоих сразу выкинуло в реальность.

Не успевший очухаться Кир недоуменно смотрел, как в его объятиях сестренка выгнулась до хруста костей, словно судороги схватили все мышцы одновременно, раскидывая руки и разевая в безмолвном крике рот. Чувствительно заехав локтем ему по носу, Рей забилась в агонии. Не ожидавший ничего подобного, брат растерянно наблюдал, как моментально вспотевшее бледное лицо близняшки накрыла огромная лапища без перчатки, и слегка сжав пальцы, намеренно припечатала ее голову к подушке. Локоть этой же руки уверенно давил ей на грудь, не давая брыкаться. Второй рукой, тоже оголенной, принц зарылся в ее волосы на затылке. Миг, и она перестала дергаться, обмякая. Через минуту Рен убрал от нее руки и отошел, давая доступ меддроидам.

Тот тяжело дышал, и Кир не знал, на кого ему смотреть.

Подкатившая техника, возмущенно попискивая и пиликая, подталкивали брата, намеренно сгоняя того с кровати. Оба мужчины молча стояли, смотрели, как ловко поправляются выскочившие со своих мест многочисленные катетеры и трубки для дыхания. Кир уже собирался открыть рот для благодарности, но захлопнул сразу. Увиденное поразило его не меньше всего остального. Один шаг принца, и тот снова протянул ладонь к голове сестры…. И погладив щеку самыми кончиками пальцев, выбежал из палаты.

В голове проскользнуло только одно. «Да что, черт побери, такое–то? То лапает, то стеснительно гладит».

Ее убаюкивало в колыбели.

В этот раз окутавшая все тело темнота не пугала. Мягчайшие лапки невесомо касались лица и ей было почти смешно от вида порхающих пушинок, что медленно вылетали вверх из зияющей дыры в груди. Частички этих пушинок выстраивались в невнятные образы, сквозь которые проступали Имена. Эти чужие Имена на какой-то миг приобретали невиданную четкость, но сразу исчезали, забирая и свой образ. Боли не было вообще.

После пришло понимание.

Вот так выглядит ее смерть.

Пушинками, улетающими вверх, но оседающих вокруг черной пылью. Кусочки ее жизни неторопливо уходили. После Имен и прозрачных образов пришли Лица, мелькавшие с неспешной медлительностью. Были искаженные злостью лица родителей. Почему-то обезображенное ожогами и шрамами лицо старика-гувернера Инзаши. Был и ее брат, грустящий в облаке горечи.

Брата отпускать не хотелось.