Снайпер должен стрелять

— Ты очень хотела докопаться до истины? — говорил доктор Хестер. — Ты ее сейчас узнаешь. Я заплачу тебе не менее звонкой монетой, чем платила мне ты. Я лишился, может быть, кстати, еще и не насовсем, достояния, которое мне нужно было не само по себе. Оно дало бы мне такие возможности, о которых смертный даже не может мечтать. Вера, милая дурочка, да ты и сама, наверно, поняла это, случайная ступенька к их достижению. Ты сломала мне эту ступеньку. Тебя, видимо, интересует — тебя все интересует, как Вера попала ко мне в руки? Счастливый случай. После смерти матери ее поразил сильнейший невроз. Кто-то порекомендовал ей обратиться ко мне. Знаешь, что такое анамнез? Это вся сумма сведений, которая помогает опытному психиатру отыскать ту главную точку, начав с которой надо суметь раскрутить всю цепочку причин, приведших к заболеванию.

Тебе не скучно? Я рассказываю это для того, чтобы ты лучше поняла, что я искал и что неожиданно нашел. Мне хочется, чтобы ты узнала все, как можно полнее. Тем приятнее мне будет потом вычеркнуть все это из твоей памяти. Да, как ты меня лишила достояния, так я лишу тебя именно памяти, поскольку без нее интеллект — ничто. А ведь интеллект, пожалуй, единственное подлинное твое богатство. Вот его-то я тебя и лишу. Ты не будешь похожа на Веру, ты станешь похожей на Бертье, но в еще более ужасном варианте. Я сделаю так, что идиотизм печатью ляжет на твои прекрасные черты. А кто мне заплатит за эту тончайшую работу? Заплатит мне за нее Лоуренс Монд, и, уверяю тебя, ему не придется скупиться. Извини, я отвлекся.

Так вот, многократные сеансы гипноза настолько привязали ко мне Веру, что становилось все легче пласт за пластом обнажать ее память. Постепенно я и добрался до тех глубин, где она искусно прятала все, что касается ее отца. И я подумал: будет справедливо, если наследство Бэдфула получит она, не купавшаяся в роскоши и не погруженная от безделья в бредовые теории, как ее братец. О! Здесь не так-то все было просто! Нужна была уверенность, что, потеряв сына, Бэдфул захочет сделать наследницей незаконнорожденную дочь. Я кропотливо изучал его характер, привычки, привязанности, пороки, пока не понял, что поймать его на крючок ничего не стоит. И вот тогда появился Бертье, чтобы сделать свое дело. И согласись, сделал он его неплохо. Все шло как по маслу. И тут вмешалась ты, вернее, вы с Лоуренсом. Бертье вам оказалось мало. Вам понадобился я. Но я не Бертье. Таких, как я, записывать в преступники не пристало. Мир закономерно идет к тому, чтобы такие, как я, оказались во главе его. Не гуманитарии с их слезливой проповедью христианской морали и общечеловеческих ценностей, а специалисты в скором будущем станут определять лицо мира. Грядущий век будет не гуманистическим, а сциентистским. Вы и не заметите, как вползете в него прекраснодушными слизняками, потому что настоящие дела решаются не в парламентах и не на страницах газет, а в лабораториях, в тишине, сокрытой от мелких душонок. Случайность ли то, что удалось мне? Да, но лишь в том смысле, что я оказался первым и не пожелал делиться своим открытием ни с кем. Не пришло еще время. Но в состоянии ли ты понять, что я первый, но не единственный, кто начал разрабатывать проблему модификации психической природы человека? Нас уже тысячи, и то, что сегодня сделал я, завтра сделают другие, и так же, как я, не станут кричать на всех углах, чего они достигли. А вы будете вращать глазами, пялясь на все четыре стороны света, и задаваться вопросами, думая, как у вас принято, что хорошо поставленный вопрос содержит в себе пятьдесят процентов ответа. Нет, хорошо поставленный вопрос не криклив, а ответ на него требует неимоверных усилий, и вы — членистокрылые — никогда не поймете, что цена им устанавливается не на земле.

И он недалек, тот час, когда такие, как вы с Мондом, или дурачок Арбо, не наделенные от природы технологическим разумом, будете модифицированы в новый биологический вид парачеловеков, призванных служить тем, кого сама природа поставила над вами.

Впрочем, все это тоже из области лирики… Тебе, я вижу, не очень удобно сидеть? Ничего, потерпи, скоро все это кончится.

Тебе, понятно, интересно другое, — продолжал доктор, — то, без чего было никак до меня не дотянуться. Тебе интересно, как я умудрился создать Бертье или, скажем, превратить Веру в ту медузу, что представил вам как свою жену? Чтобы понять это в деталях, скажу тебе откровенно, надо иметь не юридические мозги, а нечто более надежное.

И все же попытаюсь тебе кое-что объяснить. В сущности мозг как большая химико-технологическая система исследован уже и сейчас настолько, что мы знаем, какая его часть (практически на молекулярном уровне) определяет протекание тех или иных психофизиологических процессов. Даже простое изменение химического равновесия в процессах, управляющих нашим сознанием и подсознанием, меняет поведение человека… Тебе не очень скучно?