Снег над барханами

К его контузии добавился еще и гул в ушах после двойного взрыва, черепная коробка готова была расколоться теперь даже от чьего-либо кашля или чиха. Солдаты зашевелились, тихо ругаясь и отряхиваясь. Если бы бомбы упали метров на пятьдесят ближе, то неудачная во всех смыслах операция «Скорпион» закончилась бы прямо сейчас. Невезучий Граббе умудрился влипнуть и сейчас — упавший сверху камень расплющил ему левую кисть. Но солдат уже не орал и не метался в горячечном бреду, а просто стонал и качался всем телом, сидя на коленях в клубах дыма. Сказывались то ли последствия укола новокаина, то ли организм уже атрофировался к постоянной боли. Липке не торопился оказать медпомощь товарищу, потому что сам маялся от контузии и тушил на себе левый рукав комбинезона.

— Еще пара сбросов, командир, и из нас получатся отличные рульки, — пробурчал Отто, подтягивающий к ногам ящик с динамитом в мягкой обивке. — Хорошо, что взрывчатка не сдетонировала. Тогда бы все отправились на небеса!

— Скорее, в ад кромешный! — поправил Ахмет, собирая разбросанные при бегстве в укрытие вещи.

— Отставить болтовню! — гауптштурмфюрер помотал головой, снова сморщившись от боли, облизнул пыльные сухие губы. — Кажется, у меня созрел план.

— Как? Еще один утопический вариант? — съязвил военврач, достав фляжку со шнапсом и делая два больших глотка. — Герр капитан, это бомба всколыхнула вам мозг?

— Липке!

— Прошу прощения, командир! Она, кажется, и на меня подействовала, — наигранно виновато парировал медик, чуть поклонившись. — Я даже захотел сходить «по большому» прямо сейчас.

Ахмет хихикнул, у Отто нервно заелозила нижняя челюсть.

— Если выберемся, я тебя на Шпицберген отправлю, медведей трахать и вымпел страны охранять, черт тебя побери… — Мютц не кричал, не бесился, а сказал это так, будто с лучшим другом беседовал. — Минуту внимания, господа суслики пустынные. Выбраться пешком отсюда мы не сможем. Быть зажатыми в поганом ущелье местными охотниками и ловить сверху бомбы их летунов мы тоже не можем. Получается, нужно искать другой выход отсюда. Так?

— Пещеру, что ли? — шутканул Липке.

— Не томите, герр капитан, что вы там придумали уже? — вяло прошептал Ахмет, с кислой физиономией глядя на мучения радиста, бинтующего себе окровавленную руку.

— Нет, не пещеру. Мы захватим этот самолет и улетим в Афганистан.

Липке взорвался диким хохотом, сразу перешедшим в кашель, Отто скривился от нелепой мысли офицера, а ехидно улыбающийся Ахмет позволил высказаться вслух:

— Герр капитан, вы бомбу башкой словили? У вас крыша поехала?

— Я сейчас тебе лоб прострелю, обезьяна черножопая! Ты у меня пулю языком своим длинным ловить будешь. Следи за ним, рядовой! — Мютц было взбесился, но, вспомнив недавний конфликт с подчиненными и свое патовое положение, осекся и продолжил: — И ты, Ахмет, сыграешь в этом плане главную роль.

— Говори, командир. Слушаем, — Отто нахмурился и уставился на офицера.

— Наш Ахмет единственный в форме солдата РККА. Поэтому он будет играть роль конвоира. Так как я и Граббе самые слабые в группе из-за ран и увечий, бегать не можем, только ковылять, попробуем обмануть русских. Ахмет поведет нас под дулом своего автомата на юг. Мы без оружия и амуниции топаем с поднятыми руками. Возможно, идти придется долго и по жаре. Для собственного успокоения сунем за ремни сзади по пистолету и по гранате в карманы. Чтобы не выпирали длинные «М24» и не выдали наши намерения, используем «яйца»[57].

— Дальше, командир… Не томи. Давай без этих подробностей.

— Липке, ты как всегда… Выскочка и баламут. Потерпи немного. В нашем деле любая мелочь важна и нужна, — Мютц недовольно фыркнул и продолжил: — Ты, Липке, и ты, Отто, как самые здоровые и быстрые, сидите в укрытии на выходе из ущелья и ждете моего сигнала. Биноклем сильно не бликуйте, наблюдая за нами, а то выдадите нашу затею. Ахмет ведет нас в сторону Зарафшана, якобы сдать властям… Ну, или местному старейшине, кто там у них за главного… Самолет прилетит снова, вот увидите. Он теперь в курсе, где мы находимся. Спасибо этому пастуху! Возможно, прилетит не один, а возьмет на борт пару чекистов или пограничников.

— А он точно прилетит, шеф?

— Уверен, Отто. Я бы на их месте сделал так же. Знаешь ли, одним старым аборигеном гнать матерых диверсантов как-то не здорово… Нереально.

— А тот русский офицер? Его разве можно списать со счета?

— В оптику я его не видел. Пастух, вероятнее всего, остался один. Чекист либо погиб в завалах, либо умер от ран. Но ему точно не на чем прискакать сюда так быстро, даже допустив, что он еще жив. Итак. От того, как Ахмет будет играть роль русского конвоира, зависят наши судьбы.

— Ну, вы на меня сейчас всю ответственность повесите, ага! — азиат хмыкнул и воткнул нож в грунт, играя им ловко, словно всю жизнь не выпускал из рук.

— От нас с Граббе тоже будет многое зависеть.

— Радист никакой. Посмотрите на него! Какой из него актер?