Снегурка быстрой заморозки

Мы с Мариком, не сговариваясь, развернулись в разные стороны и посмотрели каждый в свое окошко. Мне были видны подтопленные дачи слева от шоссе, идущие навстречу грязные машины с работающими «дворниками» и серое ватное небо, отражающееся в лужах на обочине.

– Это изумительный хр-хр-риродный катаклизм, друзья мои! – откровенно ликуя, сообщил Хрюхрей Хрюхрянский.

– Вот сволочь! – прошипела я в адрес незнакомого мне, но заочно ненавистного Хрюхрея.

Небось сидит в удобной студии, в теплой сухой одежде, пьет в рекламных паузах сладкий кофе с плюшками и не думает о тех, кто страдает от «изумительного природного катаклизма»!

– Итак, что мы имеем? И что имеет нас, – бессердечный Хрюхрянский противно хихикнул. – Улица хр-храсноармейская затоплена от площади хр-хреволюции до хр-храматического театра! Трамваи стоят, пешеходы плывут вольным стилем! Семь футов под килем вам, хр-хрузья мои!

– А не пошел бы ты на хр-хрен, хр-хружок наш? – откликнулся Марик, от которого я никак не ожидала услышать крепкое слово.

Видно, не одной мне не пришлись по душе комментарии господина Хрюхрянского!

– Автовладельцы, с вечера припарковавшие свои машины на улице Чапаева, учитесь плавать! Ваши автомобили затоплены по самое «не хочу»! – продолжал веселиться диктор. – А теперь слово нашему хр-хреспонденту Севе Бубликову, которого мы спозаранку всей редакцией собирали в поход на природу, к хр-хр-реке! Сева? Сева, пригодились ли тебе сапоги-заброды?

– Надоел уже! – Марик потянулся к радиоприемнику, но я шлепнула его по руке:

– Не выключай! Я слушаю!

– Во-первых, хочу сказать спасибо нашему редактору Васе Дымову, рыболову-любителю, за сапоги и плащ-палатку! Все пригодилось! – радостный голос Хрюхрянского вытеснил из эфира смешливый бас Бубликова. – А ласты, маску с трубкой и акваланг нашего дайвера Димы Чижова я даже не примерял! Многодневные ливневые дожди в верховьях и таяние снегов в горах привели к тому, что река не просто разлилась! Бери выше!

– Именно – выше! – довольно хохотнул Хрюхрянский.

– Она превратилась в бурный поток! – с нескрываемым удовлетворением сообщил Бубликов.

– Я бы даже сказал – в бурый поток! – поддакнул Хрюхрянский.

– В черно-бурый! – подтвердил Бубликов.

Радийщики захохотали, как два сытых упыря.

– Грязная вспененная вода несет ветки, поваленные деревья и разнообразные обломки, в которых с трудом угадываются фрагменты мебели и поломанная домашняя утварь! – бодро доложил Бубликов.

– Скажи, Сева, а сидят ли на них зайцы? – поинтересовался Хрюхрянский.

– И спасают ли их мазайцы? – сострил Бубликов. – Нет, Андрей! Зайцев не видно, спасающих их добрых дедушек – тоже! И это неудивительно, сегодня по-настоящему опасно соваться в воду, даже профессиональные спасатели сидят на берегу!

– Вы их видите? Видите, как они сидят? – пуще прежнего оживился Хрюхрянский.

– Нет, но я их слышу. Я слышу, как они матерятся за кустами, отделяющими меня от базы Службы спасения на Кубани! – ответил Бубликов. – В переводе на литературный русский язык их ругань означает сильное недовольство погодой и глубокую озабоченность судьбою жителей станицы Марфинской, которые сидят на крышах своих домов!

Думаю, наводнение наносит марфинцам немалый материальный ущерб, потому что прямо сейчас мимо меня проплывает холодильник!

– И это очень кстати, потому что сейчас у нас должна быть реклама магазина бытовой техники «Мишень»! – обрадовался Хрюхрянский.

Дзинь!

– Плохую хозяйку гоните взашей! – доверительно посоветовал нежный девичий голос. – Купите замену ей в фирме «Мишень»! Стиралку и тостер, плиту, пылесос! И миксер, и тостер...

– Целуйте взасос! – язвительно срифмовал Марик, выключая радио.

Я посмотрела на него с растущим уважением: хм, у парня есть чувство юмора!

– Извини, не могу слушать эту чушь! – пожал плечами юноша, поймав мой взгляд.

Я кивнула.

– А куда мы едем? – с большим опозданием поинтересовался Марик, глядя в окошко.

«Шестерка» снова катила по грунтовой дороге. Впереди виднелась плотная шеренга деревьев, за которыми еще вчера была полоска пляжа. Сегодня мутная коричневая вода обнимала стволы акаций, оставляя на серой коре кольца белой пенки.

Не доехав до подтопленной лесополосы, я остановила машину, вышла и со вздохом встала у воды. С тревогой и надеждой всмотрелась в сизый туманный просвет между деревьями, сама себе напоминая Ассоль, только с биноклем.

Оптика позволяла в подробностях разглядеть несущийся по воде мусор, но меня не интересовало, плывут ли по волнам зайцы или холодильники. Вооруженными биноклем глазами я искала островок на середине реки.

Остров никуда не делся, только уменьшился вдвое! Исчез песчаный берег, ивовые кусты у берега скрылись под водой. На виду остался плешивый холмик площадью квадратов сто, не больше, и корявый сарайчик, сидящий на голой вершине, как тюбетейка на лысой голове.

– О господи! – беспомощно сказала я, не зная, смеяться мне или плакать.