Снежные цветы

— Киана… ученица Рималлы… хорошая девушка… но…

— Тшшш!

Тонкие пальчики девушки коснулись потрескавшихся губ, обрывая фразу.

— Она хорошая, — улыбнулась травница. — Это всё, что нужно знать.

— Ты не…

— Тише. Не нужно ничего пока говорить. Сейчас придёт Рэймон, твой сын. Помнишь его? Вот и хорошо. Ты знаешь, что нужно будет ему ответить, правда?

— Я не…

— Тише, — терпеливо повторила девушка, присаживаясь на кровать и беря больного за руку. — Тише. Ты знаешь и ты скажешь.

— А если… если не…

— Тогда мы сделаем вид, что ничего не слышали, понимаешь? Но тебе лучше хорошо себя вести, князь, ты ведь помнишь? Мы говорили об этом.

Веки дрогнули, опускаясь. Губы больного страдальчески скривились. Девушка влажным платком стёрла пот с его лба, собрала разметавшиеся волосы, осторожно распутывая пряди, уложила их на плечо.

— А что мне… что мне терять?

— О, ты удивишься, это я обещаю. Так как?

— Обойдёшься.

— Значит, придётся делать вид, — печально вздохнула травница. — Или…

Легко поднявшись на ноги, она провела ладонью над лампой у кровати. Свет мигнул и послушно погас, следом погасла и лампа на столике, погружая комнату в кромешную темноту. И в этой темноте ярким синим цветом засветились её сложенные перед грудью, будто в молитве, ладони.

* * *

Иреас подошёл к организации моего побега основательно и потому неторопливо, так что и я не стала спешить собираться. Правда, и собирать было особо нечего, разве что стоило одеться попроще. Приготовив дорожные ботинки и тёплую накидку, я вернулась к чтению и продолжила пополнять список слов, которые стоило запомнить. В очередной раз пожалев, что пока не с кем практиковаться в их произнесении.

Учить получалось не очень-то успешно, разговор со странной девицей упорно не шёл из головы. Зачем она приходила ко мне? Получалось, что разве что удостовериться в моём намерении бежать. Потому как отговаривать меня было бы с её стороны ну просто невероятной глупостью.

Это, конечно, могла быть и попытка добиться нужного результата от противного. Дескать, погляди на меня, я хорошая. Такая хорошая, что своего счастья на твоём несчастье строить не собираюсь. Но ты же всё равно либо уже приняла обдуманное решение, либо такая дурочка, что ни единому моему слову не поверишь, сделав в итоге по-своему. И, кстати, умной тебе будет ещё и неловко разрушать счастье такой хорошей и честной мне, да.

Не представляю, почему, но не понравилась мне эта девица. Вроде бы красивая. Вроде приятная. Вежливая такая, не слишком навязчивая, хоть и не особенно тактичная. Правда, лекари и травники и у людей тактом зачастую не отличаются в силу рода своих занятий. Именно к ним ведь приходят с тем, о чём вслух говорить неловко, и постоянная необходимость вытягивать из клиента откровенный рассказ о проблеме приучает к несколько излишней в остальных случаях прямоте.

В конце концов, перебрав и отбросив целую кучу всевозможных соображений, остановилась я на банальной ревности. Определённо, это не делало мне чести, но так уж, видимо, устроены женщины — не любят уступать мужчин, даже нелюбимых.

Оставалось надеяться лишь на то, что вся эта довольно нелепая история с моим побегом в скором времени закончится, обе мы получим по мужу, и делить нам будет больше нечего. Кто знает, может даже подругами станем. Хотя вот уж это вряд ли — не похоже, чтобы семейка Алланира была у здешних правителей в большом фаворе.

И, если подумать совсем хорошо — зачем вообще я обо всём этом думала? Как будто это моя самая большая проблема сейчас. С побегом бы как-нибудь разобраться, со свадьбой и с тем, кем, собственно, являюсь. А всякие сомнительные девицы, честное слово, подождут до лучших времен.

Разозлившись, я захлопнула книгу, подошла к окну и принялась смотреть на город. Картина эта успела порядком надоесть, но за неимением лучшего для хоть какого-то разнообразия годилась. Потому что вслед за мыслями о загадочной травнице в голову полезли воспоминания о доме. Теперь я хотела вернуться. Эгоистично, но ничего не поделаешь. Ещё бы это было возможно…

Резкая боль камнем ударила по затылку, запустила когти в виски. Даже в глазах на миг потемнело. Я невольно заскулила, обхватив голову руками. Это ничуть не помогло, стало, кажется, только хуже. Немного отдышавшись, я залезла на подоконник и прижалась лбом к прохладному стеклу, закрыв глаза.

Не знаю, сколько простояла так на коленях, дыша медленно и осторожно, но постепенно стало немного легче. Боль осталась, но утратила остроту, превратившись в занудную ноющую тяжесть, выдавившую из головы все мысли.

Осторожно спустившись на пол, я дотащилась до кровати, не раздеваясь нырнула под одеяло и свернулась там калачиком, подтянув колени к груди. Немного погодя стало еще чуть легче, вернулась способность думать, но почти сразу меня охватил страх.