Снежные цветы

— Вы чем-то недовольны, леди Айлирен? Хотите попросить другую служанку? Вам нужны новые платья? Может быть, не устраивают отведённые вам покои?

— Меня не устраивают наши отношения, — без обиняков заявила я.

— Чем, простите? — чуть прищурившись, поинтересовался Рэймон.

— Своей неопределённостью. Я хотела бы понимать, в каком качестве нахожусь здесь сейчас, и чего мне ожидать в будущем.

— Сейчас вы находитесь здесь в качестве моей невесты. А чего вам ждать в будущем вы, полагаю, знаете лучше меня.

Несколько оторопев от такого ответа, я опустилась в кресло, оперлась локтями о свободный от книг и бумаг край стола, и серьёзно посмотрела на Рэймона. Тот был совершенно спокоен и невозмутим. Кажется, не шутил.

— Простите, не понимаю, о чём вы.

— Вы прекрасно всё понимаете, леди Айлирен. Ваше пребывание здесь временно, я не сомневаюсь, что очень скоро вы вновь предпочтёте сменить это место на другое. Теперь, кстати, и дорогу уже знаете.

— Что вы имеете в виду? — насторожилась я, начиная понимать, к чему он клонит, но желая всё-таки услышать прямой ответ.

— А где ещё вам ожидать возвращения жениха? Ваше пребывание в любом другом доме вызвало бы ненужные кривотолки.

— Вы не находите, что противоречите сами себе, милорд? — не без сарказма поинтересовалась я. — Только что заявили, что я здесь в качестве вашей

невесты, а теперь какого-то загадочного жениха мне приписываете.

— Что уж в нём загадочного? — неожиданно усмехнулся Рэймон, откидываясь на спинку своего высокого кресла и прикрывая глаза.

Это меня доконало. Я категорически отказывалась понимать мотивы подобного поведения. Лично мне ситуация казалась более чем однозначной: мы остались вдвоём, и теперь перед нами обоими был весьма простой и неширокий выбор: или сходиться ради попытки поставить точку в древней запутанной истории, или расставаться.

— Больше, чем ты можешь себе представить, — прошипела я, подаваясь вперёд. — Только видишь ли, какая штука: он не вернётся. И вряд ли его до сих пор можно считать моим женихом.

— Милые бранятся… — махнул рукой Рэймон, не открывая глаз. — Чтобы ты знала, я всё слышал. Ты никогда больше меня не увидишь… ах, дайте мне поскорее платочек, не то бумаги слезами залью. Вот уж от кого не ожидал таких пафосных глупостей услышать, так от Нира.

У меня зачесалась ладонь. Больше всего на свете в этот момент мне хотелось даже не обойти стол, а прямо перелезть через него и как следует треснуть этого негодяя по физиономии. И может даже не рукой, а канделябром, например. Чтобы уж точно осознал, насколько мало я настроена выслушивать шуточки, тем более такие сомнительные. Но вместо этого я сцепила зубы, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, и как можно ровнее поинтересовалась:

— И что, позволь спросить, ты слышал?

Ответ на этот вопрос я довольно точно представляла и сама. Наверняка несколько последних фраз, потому, что тогда я была возле камина, а потом вовсе у двери, и говорила достаточно громко. Всё остальное едва ли покинуло пределы комнаты. Так что именно главного Рэймон и не знал, зато вообразил себе… Одно слово — дурак. Причём редкостно благородный, в этом не откажешь.

— Ваши трепетные признания, конечно же, — не меняя тона, ответил Рэймон.

Мельком оглядевшись, я наугад взяла со стола довольно увесистую пачку листов пергамента, скреплённую медным зажимом, пролистала, изучая. Это оказалась какая-то жалоба одного лорда на другого, довольно серьёзный спор из-за земель. Неудивительно, что дошло до князя. Было тут и гневное письмо пострадавшей стороны, и не менее гневный ответ его оппонента, вполне уверенного в своей правоте, и целая куча старых и довольно свежих документов в качестве доказательств. Полный набор, словом.

— Скажи, — раздражённо прищурившись, спросила я, тряся этими бумагами над столом почти перед носом Рэймона, — когда тебе приходится разбираться с подобными вещами, ты прочитываешь только последние несколько абзацев, или изучаешь все обстоятельства?

— Глупый вопрос, — как-то даже обиженно отозвался мужчина. — Разумеется, я рассматриваю дело в деталях.

— Отлично. Так какого же… — я чуть не выпалила весьма некрасивое слово, но вовремя поправилась: — Почему в моём случае, подслушав несколько последних фраз, ты сделал столь незыблемые выводы относительно содержания всего разговора?

— И каково же было его содержание? — наконец соизволил поинтересоваться Рэймон. — Давай, удиви меня. Объясни, в чём я неправ. А то начинаю чувствовать себя глупо: делаю вроде всё правильно, и при этом я же и виноват.

— А не воображай себя всезнайкой, — мстительно бросила я. — Думаешь, это был какой-то каприз, мой или его? Ты хоть знаешь, с кем связалась Киана?

— С истинно тёмным, — уверенно ответил Рэймон.

— С истинно тёмной, — поправила я. — С самой Безымянной.

Слова мои произвели нужный эффект. Рэймон быстро подался вперед, схватил меня за запястье, так, что я невольно пискнула от боли, выронив бумаги, которые до сих пор держала, резко дёрнул к себе и почти прорычал мне в лицо:

— И ты до сих пор молчала?!