Снежный путь

Охотник широко зевнул, уведомил «БВ», что хочет спать и что будить его следует только в случае непосредственной угрозы жизни, после чего попытался заснуть, решив отложить на утро все последующие размышления. Несмотря на усталость, это получилось у него не сразу. В пустом желудке, не удовлетворенном концентрированной питательной смесью, противно урчало и посасывало. Но в конце концов ему удалось провалиться в сон, абстрагировавшись от внутреннего дискомфорта.

Глава 6. Псы Войны

Он зарылся как можно глубже в ил и слякоть, а в следующий момент огненная полоса прокатилась сверху. Спину ощутимо обожгло, но всё же он выжил. Рванувшись назад, он поднял голову и сделал глубокий вдох. И тут же закашлялся. Мало того, что огонь выжег почти весь кислород, так ещё и лёгкая взвесь сажи тут же забила лёгкие. С трудом, непрерывно чихая и кашляя, он выбрался на более-менее твёрдое место и откинулся на спину. Теперь можно уже летающих платформ не опасаться — они не проходят дважды над одним и тем же местом. И пехота сюда не пойдёт. Формально здесь уничтожено всё, что могло быть уничтожено огнём, а значит любая форма биологической жизни.

И точно — скоро всё окончательно затихло. Где-то вдали ещё грохотали отдельные залпы, но ему удалось избежать поисковых бригад смерти. Теперь требовалось не помереть от ран и голода и найти своих. Только где? Начать стоит, пожалуй, с того места, где находился центральный корпус их армии. Если там кто-нибудь выжил.

Он провёл на болотах весь день до темноты, а с наступлением сумерек осторожно выбрался из леса, тщательно осмотрелся и пополз в ту сторону, где зашло солнце.

Через две недели перебитая нога зажила ровно настолько, чтобы он смог передвигаться, осторожно ступая на искалеченную ногу, опираясь на вырубленный из ствола молодого дерева импровизированный костыль. Было тоже тяжело, но всё легче, чем ползти. Кости вроде начали срастаться, но он, даже не будучи медиком, понял, что срастаются они неправильно. Скорей всего, всю оставшуюся жизнь ему придётся хромать. Даже если ногу заново сломают в месте перелома и совместят кости должным образом.

Идти было очень тяжело ещё и потому, что передвигался он только ночами, а днём прятался. Бессчётное количество раз он падал, заходясь от боли в беззвучном крике, плотно сжимая челюсти так, что казалось потрескаются роговые пластины во рту. А питаться приходилось тем, что подвёрнётся под руку — корой с деревьев, травой, кореньями и ягодами. Это тоже сил не добавляло. Его живот ввалился, а лицо заострилось настолько, что в редких озёрцах он видел пародию на себя самого — обтянутый кожей скелет.

Униформа тоже вся истрепалась, пока он вынужден был ползать и изорвалась. Сквозь её прорехи просвечивало измученное голодом и лишениями тело с плохо заживающими ранами. Слава богам, что раны не загноились, несмотря на то, что единственное, чем он смог их перевязать, — это широкие и длинные листья равнинной травы.

К месту, где располагался центральный корпус, он вышел на исходе четвёртой недели. Дождавшись утра, чтобы иметь возможность осмотреться, он поднялся на последний перед лагерем холм и… увидел следы жестокого сражения. Военный городок, где стояли войска, перестал существовать полностью. Только кое-где из обугленной земли торчали невысокие остатки того, что раньше было укреплёнными стенами. Он ожидал этого, но до последнего момента заставлял себя верить в обратное, поскольку иначе просто не дошёл бы. Теперь верить оставалось не во что. Их армия уничтожена. Полностью. И о том, что она когда-то существовала, напоминали только обломки боевой техники, на которых среди сажи и окалины кое-где сохранились видовые символы Атаров. А противник уже наверняка ускоренным маршем продвигался вглубь страны. И некому больше его остановить.

Он сел на землю и бессильные слёзы полились из его глаз. Всё. Всё кончено. Нет больше армии, нет больше Атаров. Идти куда-либо ещё не имеет никакого смысла. И если сейчас здесь появится поисковая группа, он даже не пошевелится. Пусть его пристрелят. Какая теперь разница. Жить больше не для чего.

Но поисковая группа так и не появилась. Противник уже давно зачистил территорию и продвигался дальше. И он так и просидел на холме до поздней ночи. А когда неподалёку завыл Равнинный Падальщик, он вздрогнул и вышел из оцепенения. Он умрёт, да. Это неизбежно. Возможно очень скоро. Но перед смертью он постарается, покуда жив, отправить к предкам как можно больше врагов, чего бы это ему не стоило.

Он тяжело поднялся, опёрся на костыль и заковылял дальше — туда, где предположительно находился противник. Он решил продать свою жизнь как можно дороже.