Снежный шар

Никакая она мне не дочь! У меня с самого начала с ней не было ничего общего!

Неожиданно у меня проскакивает шальная мысль. Интересно, Ко Санхи так страдает из-за смерти Хэри или же дело именно во мне?

Мне доводилось видеть в сериалах, как актрисы страдают от послеродовой депрессии. И для меня не секрет, что в мире существуют матери, которые всей душой ненавидят своих детей.

Моя собственная комната

– Просила же закрывать дверь. – В комнату входит Ко Мэрён, в руках у нее косметичка Ко Санхи. – Что, если твоей тетке Ко Рим взбредет в голову к тебе заглянуть?

Она мягко журит меня за невнимательность, но от звука ее голоса я вздрагиваю, как от удара током. Никогда не знаешь, чего от нее ожидать в следующий момент.

– Пока раны не заживут, без макияжа по дому не ходи, – повторяет она слова Ча Соль и усаживает меня за туалетный столик.

Что же произошло тогда между Хэри и Ко Санхи? Нелегко задать такой вопрос, и я его проглатываю. Закончив возиться с моим лицом, Ко Мэрён произносит:

– Забудь все, что только что сказала твоя мать. – Еще разок поправив мой длинный парик, она добавляет: – Завтра поменяем тебе прическу – острижем волосы покороче.

– Хорошо.

– Главное, не забывай: даже когда ты совсем одна, это вовсе не значит, что никто на тебя не смотрит.

При этом напоминании я едва сдерживаюсь, чтобы не оглянуться на камеры.

– Спасибо, бабуль, я буду осторожней.

Я смотрю на себя в зеркало. Мое лицо, так похожее на лицо Хэри, больше не выглядит для меня незнакомым.

– Пойду достану пирожные из духовки.

С этими словами она целует меня в лоб и выходит за дверь. Лоб еще долго жжет от ее поцелуя.

Рядом с белой кроватью примостился белый туалетный столик, а в изголовье расставлены пять фигурок животных размером с кулак. Постоянные зрители сериала знают, что где-то здесь спрятаны камеры.

Повторяя за Хэри, я легонько тереблю головы игрушечных зверьков:

– Ну что, вы весело провели Рождество?

В левом глазу белого тигра и в правом глазу черного медведя блестят линзы камер. Я хочу взять в руки фигурку тигра, но она прочно закреплена на изголовье. Внутри фигурки, должно быть, проходят провода: по одним передается электричество, по другим – отснятая видеозапись.

Энергия, питающая камеры Сноубола, производится на центральной электростанции. Ее создали люди ушедшей военной цивилизации, и это единственная станция, которая уцелела при резком изменении климата. Но возможности ее были очень скромными, а радиоактивные отходы накапливались, и постоянно существовала угроза аварии. В наши дни станция находится под квалифицированным управлением семьи Ли Бон и вырабатываемая энергия используется исключительно для нужд кинопроизводства.

Я украдкой оглядываю комнату. Камеры установлены здесь повсюду – в зеркале туалетного столика, за которым каждое утро Хэри наводила красоту, в уголке шкафа для одежды, в круглых настенных часах и в картине, висящей напротив.

– Фух…

Мой макияж закончен, а значит, пора снова начинать спектакль.

– Так, ну и что бы сегодня надеть? – бодро произношу я и распахиваю дверцу шкафа.

Чон Чобам круглый год ходит в одном и том же пальто и ботинках, зато Хэри может менять наряды так часто, как ей захочется. Некоторое время я стою и растерянно гляжу на длинную перекладину, увешанную одеждой, наконец беру понравившийся свитер с высоким горлом, джинсы и иду одеваться в примерочную.

Примерочная в квартире актера – это всего-навсего отгороженный угол в комнате. Зайти за ширму актер имеет право лишь для того, чтобы переодеться, а если он не достиг совершеннолетия, то делать это просто обязан. Только взрослым актерам позволено разоблачаться перед камерой – например, если им хочется похвастаться фигурой или покрасоваться перед зрителями в нижнем белье. Ширма примерочной, так же как и перегородка в туалете, имеет такую высоту, чтобы закрывать тело актера до шеи.

Я борюсь с соблазном забраться за ширму и, свернувшись в клубок, посидеть тихонечко на полу хотя бы минут пять. Жизнь Хэри кажется такой богатой и беззаботной, когда наблюдаешь за ней с экрана телевизора. Но камеры, расставленные повсюду, куда бы я ни пошла, не дают мне избавиться от ощущения, будто все мое тело опутано металлической проволокой.

– Хэри, иди скорей, пирожные остынут! – Прирожденная актриса Ко Мэрён не дает мне расслабиться.

– Иду-иду!

Подражая Хэри, я округляю глаза и показываю поднятый вверх большой палец.

– Как вкусно!

Ко Мэрён отвечает мне ласковой улыбкой.

Брауни, которые я наконец попробовала, оказываются даже вкусней, чем я ожидала.

В то же время в моей голове никак не умолкнут рыдания Ко Санхи и перед глазами стоит картина, как она плачет горько и безутешно, словно ребенок.

– Ты только слишком не налегай на сладкое. Как только придут твои тети и дядя, сразу сядем обедать.

Стоило Ко Мэрён произнести эти слова, как входная дверь открывается и в дом входят остальные члены семьи.