Снятие с креста

Он не ожидал, что все пройдет так быстро и непринужденно. Правда, бонуса добрососедским отношениям это не прибавило.

– Увы, любезные соседи, – вздохнул Анджей. – Я опять не с добрыми намерениями. Прошу познакомиться – Пьер Вассаль, бывший работник следственного отдела. Не исключаю, что некоторые из вас с ним знакомы.

– Впервые вижу, – сделалась немногословной Элиза Фанкон и отвернулась. Остальные были мрачны, как на похоронах, и явно жалели, что пустили в дом мужчин не с добрыми намерениями. Пьер Вассаль предпочел не садиться, застыл в проеме, скрестив руки на груди.

– Погибла девушка по имени Мишель, – начал перечислять Анджей. – Погиб искусствовед Франсуа Винье. Погиб опустившийся молодой человек по имени Антуан Кассар, водивший знакомство с Мишель и твердо убежденный, что она знает, где искать картину Рубенса, якобы спрятанную в замке Гвадалон.

Вздрогнули все обитатели поместья Гофрэ. Домоправительница Диана Ормель сжала губы. Переглянулись с выражением «валить его надо» супруги Фанкон. Анджей изобразил циничную ухмылку авгура. Про двух покойников в Шартарене он решил не распространяться. Мартиролог и так выходил внушительный.

– Я далек от мысли, что убийства совершает кто-то из проживающих в поместье Гофрэ, – вкрадчиво продолжал Анджей. – Ссориться с вами не хочу. Но решительно отвергать эту версию тоже не намерен. А поскольку опасность с некоторых пор угрожает лично мне, чему имеются очевидные прецеденты…

– Послушайте, любезный, – расклеил губы Доминик Фанкон. – Мы не понимаем, что вы такое говорите. Но если не возражаете, я пристрою все вами сказанное в один из своих синопсисов…

– Дарю, – щедро разрешил Анджей. – Но вам придется приложить усилие, чтобы не закончить свой синопсис в тюрьме. Господа, я пока ни о чем не сообщал полиции. И не в ваших интересах, чтобы я это сделал. Как относится к вам полиция, вы знаете. Она зацепится за любой пустяк, чтобы засадить вас до конца дней.

Он вопросительно посмотрел на Вассаля, требуя поддержки. Отставник с достоинством кивнул.

– Да, господа, полиция в этом городе бесцеремонная. Инспектор Шовиньи может не довести дело до суда, развалить по дороге, развалить в суде, но крови при этом выпьет столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь.

– Но я могу завтра же пойти в управление и привести факты, которых достаточно, чтобы проявить к вам повышенный интерес, – продолжал Анджей. – Посещение музея в Шартарене, где Элиза Фанкон, изменившая характер и прическу, настойчиво интересовалась творением Рубенса, якобы похищенным Клодом Шандемо. Доминик Фанкон, неоднократно совершавший вылазки через западную ограду, что не мог не заметить глазастый, хотя и пьющий, дворник Йозеф. Не спугни он вас, месье Доминик, вы бы проникли в дом, а это уже уголовное преступление.

Последний выстрел был наудачу, но попал в цель. Доминик побледнел.

– Что вы такое несете, соседушка?

– Как говорит наш любимый инспектор Шовиньи, – засмеялся Анджей, – здесь не нужен детектор лжи. Вы попались, Доминик. Откровения дворника Йозефа записаны с его слов и украшены автографом. Устранять дворника не вижу смысла.

– Бред какой-то, – покрутила головой Элиза и жалобно уставилась на супруга. Супруг яростно кусал губы. На обоих укоризненно взирала Диана Ормель и покачивала головой.

– Утерянная картина Рубенса – лакомый кусочек? – продолжал Анджей. – На сколько она потянет? Миллионов сто, двести? Но это на формальных «Кристи» и «Сотбис». А если продать в закрытую коллекцию? Поменьше раза в три, но все равно чувствительно. Можно бросить надоевшую работу сценариста, приносящую головную боль, а не деньги, зажить настоящей жизнью. Да и фантазия уже не резиновая. Сколько в мире детективных сюжетов? Шесть? Семь? И пара десятков их же вариаций. А кушать хочется постоянно…

– Увы, месье, – скрипнул Доминик. – Очень приятно было с вами поболтать, но, похоже, придется расстаться. К сожалению, мы были о вас иного мнения.

– Но факты штука настырная, месье, – подал голос Вассаль. – Вы обижаетесь, что сосед на вас клевещет. Но он тоже может обидеться, что на территорию его жилища украдкой проникают такие приятные с виду люди.

– Неправда, – поморщилась Диана Ормель, и взоры всех присутствующих устремились на безукоризненно одетую женщину, до последнего комментария хранившую молчание.

– Неправда, – повторила женщина. – Замок Гвадалон является жилищем господина Раковского всего два дня. До этого он являлся собственностью фонда Александра Люкера. Можете мне поверить, месье, в последние два дня никто из проживающих в Гофрэ на ваше жилье не покушался.

А раньше, стало быть, покушались? Витиеватое, однако, признание. На женщину, с губ которой могло сорваться что-то непредумышленное, Диана Ормель не походила. Она отдавала отчет своим словам. Открывала тему для дискуссии?

Но супруги к такому повороту не были готовы. Им требовалось время, которого не было. Они со страхом смотрели на свою работницу. Та пожала плечами.

– Диана, проводите, пожалуйста, гостей, они явно засиделись, – пискнула Элиза и заспешила к выходу из гостиной. Доминик растерянно смотрел ей вслед.

– Гм, действительно… Время уже позднее, и нет желания пережевывать этот бред. Спокойной ночи, господа.

Они остались втроем. Диана выжидающе смотрела на неподвижных посетителей.

– Отлично, – улыбнулся Анджей. – Проводите нас, Диана. Желательно до калитки.