Снимая маску

Все было настолько замечательно, что моя чековая книжка готова была выпрыгнуть из кармана. Конечно, дом требовал ремонта, но что-то было в полном порядке. Немецкий еврей доктор Николаус Певснер описал в своей обширной работе «The Englishness of English Art», что именно делает английское изобразительное искусство таким особенным. Сидмонтон мог появиться только в Англии. Я хорошо был знаком с Певснером. Однажды он описал Сидмонтон как английскую архитектурную дворняжку, которую хочется выходить и любить до конца жизни[41]

. Мы продали жилье в Лондоне и в ноябре с помощью очередного большого кредита от Coutts & Co купили «Сид», как все стали называть мой дом. Люди считали, что я болен, раз покупаю загородное поместье в ноябре 1973 года. Мои ближайшие друзья открыто говорили, что я совершенно безответственный, раз обременяю Сару таким мастодонтом. Грозовые тучи сгущались над политическим горизонтом. Спустя примерно месяц после того как я купил Сид, Британия была охвачена всеобщей забастовкой шахтеров и вынужденно перешла на трехдневную рабочую неделю.

В марте 1974 года премьер-министр Хит назначил выборы, и его правительство проиграло. За один день новый социалистический режим захватил Вестминстер. Двадцатилетняя Сара и я только стали владельцами особняка с двенадцатью спальнями, а новый министр финансов Дэнис Хили уже объявлял, что будет «выжимать богачей, пока они не заскрипят от боли».

В Сидмонтоне я видел возможность сделать что-то особенное. Он никогда не стал бы красивым домом, но если каким-то образом можно было вновь по кусочкам собрать имение, цены бы ему не было. Открывающий на Уотершип-Даун вид был несравним ни с чем. Это был классический пейзаж восемнадцатого столетия с видом на озеро, заросшее и заброшенное, но в один прекрасный день я мог бы вернуть его к жизни. На главной лужайке располагалась заурядная церковь девятнадцатого века. Это немного сбило цену, так как было мало охотников каждые выходные наблюдать за сельскими свадьбами из окна собственной гостиной. Я мечтал, как однажды превращу эту церковь в театр. И это произошло быстрее, чем я ожидал.

Тем не менее я почти отказался от участия в сделке. Что все же заставило меня рискнуть, было другим важнейшим в моей жизни советом. Его дал мне Билл Уолворф, уилтширский агент по недвижимости, с которым мы с Сарой довольно крепко подружились. Он осмотрел Сидмонтон и сказал, что дом в безупречном состоянии. Он также побеседовал с продавцом. Билл заключил, что он, вероятно, алкоголик, совершенно не привязан к поместью и будет распродавать его по кусочкам, когда ему нужны будут быстрые деньги. Если моя карьера и дальше будет развиваться так же успешно, у меня может появиться уникальный шанс постепенно выкупить все поместье. Сегодня Сидмонтон-Корт насчитывает 4500 акров. Но Билл Уолворф упустил еще один дополнительный бонус. У продавца была прелестная дочь Люсинда. Я часто подвозил ее в школу, и сейчас она по-прежнему живет по соседству и является одной из моих ближайших друзей.

НОВЫЙ 1973 ГОД НАЧАЛСЯ с «Иосифа», который должна был взорвать Вест-Энд семнадцатого февраля. Труппа начала репетировать первое отделение без сценария. Призраки Лесли Томаса и «Таких, как мы» маячили перед нами во время работы. Проблема в робертовской идее приквела заключалась в том, что, если бы она была хороша, мы бы уже давно все написали. Честно говоря, мы с Тимом больше были заняты нашим «Дживсом», чем попытками придумать первую часть «Иосифа». Мистерии сами по себе не имели музыкального сопровождения. Роберт считал, что даже относительно забавный сценарий, рассказывающий ветхозаветные истории до появления Иосифа, будет более чем подходящим началом нашего мюзикла. Особенно с парочкой новых песен для разогрева. Я продолжал настаивать, что зрители Вест-Энда имеют несколько другие ожидания, нежели чем публика в старом Раундхаусе. The Albery, в прошлом New Theatre, был домом «Оливера!» и самым популярным театром Вест-Энда, какой только может быть. Дэвид продолжал думать об «Иосифе» как о варьете. «Когда люди покупают билеты, чтобы увидеть Тома Джонса в Палладиуме, они не думают о жонглерах», – неуверенно бормотал он.