Снохождение (СИ)

— При этом была нарушена целостность охранной печати, что в данном случае являлось большим нарушением.

— Поручение. Было. Исполнено. В точности. И верности, — с каждым словом амарах стучала по столу ладонью. — Так и напишите в своих писульках. Что-то непонятно, добрые Сунги? Если была нарушена, так таковым оказалось поручение сестринства Сидны. Или вам не нравится сестринство Сидны?

— Нравится, очень нравится, великосиятельная Ваалу-Леенайни.

— Чудно. Обратитесь к Ваалу-Ирмайне, библиотечной старшой сестре; возможно, она вспомнит, куда затерялась одна из книжек, которые она стережёт. А моих воспитанниц трогать не надо. Не на-до.

— Это не всё. Ваалу-Миланэ, преподобной знаком некто в Марне, чьё имя начинается на «А»?

— Я знаю многих, чьё имя начинается на «А», и не только в Марне, — задрожала Миланэ, вжавшись и сжавшись.

— Ага. Как угодно. Я просто хочу, чтобы сиятельная знала: к этому молодому льву придётся применить то, что мы называем методой устрашения, у которой есть несколько степеней, ко слову. Третья, вторая, ну и самая неприятная — первая. Понимает ли сиятельная, он сейчас находится в тюрьме форта Фес, а его делом занимается Надзор вместе с Префектурой Марны. Его дело — на призрении у высших чинов Регулата, а также — сестринства Марны. Мы можем начать сложную, тягомотную процедуру привлечения преподобной к этому делу, огласить подозрение, так далее… Но просто надо знать: всё это будет стоить долгого времени для него. Боюсь, он уже, попав в безвыходное положение, поведал нам, скажем так, свою версию произошедшего, которая нам, то бишь Надзору и сыску, представляется весьма достоверной.

— Вы будете его пытать? — голос Миланэ предательски дрогнул.

— Выражаясь просторечно: да, мы будем его законно пытать, если дело перестанет продвигаться. А станет ли оно продвигаться, во многом зависит от сиятельной Ваалу-Миланэ-Белсарры.

— Но вы говорите, что он вам всё сказал.

Львы переглянулись. Так-то да. Как быстро они схватили её за живое. Удача! Мастерство!

— Нет, никто не говорил, что он нам всё сказал. Ещё не всё. Кроме того, мы не можем ему просто поверить. Итак, львица будет отрицать, что знает льва «А»?

— Не буду отрицать, — покачала она головой.

— Ваалу-Миланэ пребывала в тесных отношениях с «А»?

— Это наше личное дело.

— Как угодно. Он пребывал в доме сиятельной на ночлеге?

— Это тоже вас не касается.

— Лев «А» устраивал встречу служителя библиотеки Хала с Ваалу-Миланэ?

— Напомню: Ваалу-Миланэ может отрицать абсолютно всё, — отозвался другой лев. — И мы будем вынуждены просто уйти, если львица или великосиятельная амарах укажут это сделать. Сейчас Ваалу-Миланэ является дисципларой…

— Уже сестрой, сестрой, Ваал мой, — поправила Леенайни, внимая изо всех сил.

— Тем более, сестрой. Сестрой Ашаи-Китрах, и мы пока бессильны вследствие привилегий. Но, как бы там ни было, дело будет раскручиваться, потому что оно — очень важно. Направду. И рано или поздно Ваалу-Миланэ придётся отвечать на вопросы, в том или ином статусе. Ибо преступник, к несчастью, указал на Ваалу-Миланэ как на ту… кто имеет отношение к делу кражи «Снохождения».

— В чем вы её обвиняете, никак не возьму в толк-то? — не строго, а как-то даже мягко спросила Леенайни, облокотившись о стол.

— Мы ни в чём никого не обвиняем. Мы просто хотим докопаться до истины. Ваалу-Миланэ может правдиво поведать, что ей известно о деле — тогда всё станет на свои места. Можно не говорить, но тогда мы будем вынуждены вытаскивать ответы из льва «А» ещё и ещё, пока…

— Довольно, — встала Миланэ. — Что вы сделали с Амоном? Вы его пытали?

— К нему не было пока применено законных пыток.

— А незаконные?

— Тюрьма — не сахар, видит ли сиятельная. Он жив-здоров.

— Если поведаю вам, что знаю — вы отпустите его?

— Мы не можем его отпустить, ибо он сознался в преступлениях. Пока не можем. Скажу начистоту: он поначалу пытался взять всю вину на себя, но факты — вещь упорная. И дело не мелочное. Но если «Снохождение» найдётся вследствие сотрудничества — например, нашего с львицей — то участь всех участников преступления значительно, значительно облегчится. Вплоть до помилования. Если книга не будет найдена с течением времени, то их участь, как ни прискорбно, будет всё ухудшаться и ухудшаться.

— Так львице что-то известно, что могло бы нам помочь? Мы очень ждём этой помощи. И надеемся на неё, ибо это обязательство Ашаи-Китр… — засуетились остальные львы.

— Я хочу, чтобы его отпустили. Он оговорил себя и не имеет к этому отношения.

Амарах вдруг настойчивым жестом пригласила всех сесть за стол, в том числе и Миланэ.

Уселись.

— Допустим. Кто тогда имеет? — настойчиво спросил красавец-сыскарь.

— Вы отпустите его? Отпустите Амона, и вас будет то, что вы ищете, — меланхолично ответила Миланэ, словно сообщала им великую тайну жизни.

— Мы не уполномочены. Но суд, который, безусловно, состоится, примет все доводы и отпустит невиновного, если Амон таковым окажется. Кроме того, влиятельные… головы, которых обеспокоила кража книги… могут поспособствовать мягкому урегулированию вопроса.