Сны Эйлиса (СИ)

«Эльф! Где ты?! Заклинаю тебя! Вернись! Сейчас нужно не твое всезнание! Забудь о тьме! Забудь о наказании! Твой друг погибает! Эльф! Нет избранных, есть просто люди, которые совершают выбор! Ты человек! Ты нужен другу!» — умоляла пустоту Софья, надеясь, что Страж Вселенной услышит.

Кровь из пальца каплями размазывалась по бесстрастному зеркальному стеклу, незримые осколки которого перепахали юную душу. И сквозь изодранные ее клочья прорывалось безвременно позднее великое осознание: она любила!

Полюбила еще когда он в первый раз самоотверженно спас ее, когда увидела его глубокие шрамы! Прошло достаточно времени, чтобы оценить его искупление единственного бессмысленного греха по отношению к ней, ее сестре.

О, как бы хотелось все это сказать ему! Но почему же рука об руку с любовью всегда проходит смерть? Почему так несвоевременно осознала, когда уже ничего не исправить?

Мир обрывался в тягучую бездну, Софья медленно опустилась на пол возле немого зеркала. Родители еще не вернулись, поэтому она хотя бы позволила себе выплакаться, иначе бы сердце разовралось, не выдержав бесконечной боли от расставания без настоящей встречи.

— Ты плачешь? — встрепенулась не вовремя вошедшая в комнату Рита. — Почему?

— Иди, иди… Все в п-порядке, — рот искривился маской трагедии, Софья закрыла лицо руками. — Для тебя все в порядке. П-просто… Волшебная страна рушится.

— Ты все врешь! Нет волшебной страны, — не по годам разумно воскликнула сестра. — Все взрослые так говорят.

— Есть, солнце, есть… — вздрагивая от накатывавших волнами рыданий. — Иди… Все в порядке. Для тебя все будет в порядке!

«Ты пожертвовал собой ради нас!» — разорвал возглас скорби мысли, сокрушив новой болью. Зеркало молчало, портал разрушился! Его предсмертный вопль прорезал жемчуг. В песни мира воцарился великий плач. Ответивший однажды на зов мира обречен лишиться навек покоя. Неужели такой ценой? В чем тогда смысл испытания?

Раджед убит. Короткая фраза, но она вырывала почву из-под ног, обрушивала непомерный груз.

Не суждено… не ей, не с ним. Ни на Земле, ни в Эйлисе. Ни в сотнях иных холодных миров, из которых никто не пришел на помощь. Вся людская боль в тот момент впилась в нее острыми иглами.

Только перед лицом гибели она поняла, насколько его любит. Поздно. Опоздала на целую вечность.

========== 18. Тайна каменного мира ==========

«Порой я задумываюсь, зачем мне вообще все это нужно. Но мне просто не оставили выбора. Ах да, еще месть… Но я ведь не убийца, я просто грабитель могил в гибнущем мире. Хотя скольких я уже убил». — Мысли разносились как-то отчужденно и враждебно по отношению к самим себе.

Нармо с пренебрежением рассматривал окровавленное тело поверженного врага — вот и все. И одновременно — ничего.

Никто из них не получил того, что жаждал столько времени.

Месть за Геолирта-старшего? Бред. Ненавистный отец заслужил свою судьбу и еще легко отделался. Общей целью топазовой чародейки и яшмового ячеда был побег в другой мир. Но осколки портала разнеслись по всему залу, зеркало трепыхалось пустым зевом, сиротливо показывая черную пустоту, служившую опорой для волшебного бесценного стекла. Если до того Сумеречный лишь запечатал портал, то законный владелец в последнем жесте ненужного героизма поступил более решительно.

— Ни себе, ни людям, — недовольно проскрежетал голос Илэни, но лицо алчной ведьмы исказилось нервной гримасой торжества. — Впрочем, я своего добилась!

Вряд ли она терзалась мечтами о далекой планете. Она жаждала отомстить за некогда разбитое сердце, за преданное доверие, за взаимное непонимание. Что ж… Поделом, янтарный: все совершенное зло возвратилось к нему.

Но Нармо не ощущал ни радости, ни наслаждения маньяка. В душе было пусто и холодно, словно на дне пересохшего колодца. И все эти бесконечные давящие камни, которые он распихал по своему одеянию, словно мелкий мусор, медленно убивали. Они помогали управлять линиями мира — с одним своим талисманом ничего бы не получилось — но они же причиняли нестерпимые мучения, гудели на разные голоса в голове, заставляя вслушиваться в то, как собственная кровь колышется вдоль вен и артерий, повелевая чувствовать перемещения шипящих мыслей по извилинам мозга, пронизывая каждый нерв. Наверное, любой талисман хранил отголосок памяти владельца, мудрость всей его семьи. Однако возвращал лишь искаженные помехи, терзающий шум вместо отчетливых слов.

«Зачем мне все это? Зачем теперь?» — с внутренним содроганием рассуждал Нармо, ощущая с каждым новым незаконным приобретением, как чужая магия теснит его личность, буквально душит. Но он спешно учился смешивать и преобразовывать разноцветные камни, некоторые из которых вступали в борьбу между собой. И в колыхании этого разномастного мутного коктейля удавалось схватить пресловутые хваленые линии мира. Древние первые льоры видели их без усилий. Семь тысяч лет назад, как писали древние книги.

Однако Нармо только рушил, напитывая своей ненавистью присвоенную магию. Корни древа мироздания мстили ему, прорастая через позвоночник, притачивая к шершавой коре.