Сны куклы (СИ)

— Да, два убийства. Расследование вывело нас на дело десятилетней давности, которое вы вели, ещё в свою бытность детективом в службе дневной безопасности и ночного покоя, дело Рэя Хитару. Цирковое колесо смерти. Помните?

— Естественно, помню. Дело Хитару было самым первым моим расследованием после сдачи экзамена на детектива, — он покачал головой, — это, как первая женщина. Удачным или не удачным был опыт, а запомниться на всю жизнь.

— Так ваш опыт был удачным или нет? – включилась Рика.

— Вы спрашиваете о женщине или расследовании? – с самым невинным видом поинтересовался судья.

— Конечно, я имела ввиду дело Хитару, — покраснела чародейка, — кстати, вы не объясните нам, почему оно отсутствует в архиве службы?

— Начинать нужно с того, каким образом сын клана Сакуры очутился в Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, да ещё в сержантском чине, — со вздохом произнёс Сато, — вас ведь это не могло не удивить?

— Я отнёс сей факт к области причуд молодости, — ответил коррехидор. Чародейка же лишь согласно кивнула. На деле она даже не задумывалась над этим вопросом.

— Если бы! – махнул рукой судья, — меня разжаловали. Я ведь не всегда был благовоспитанным и непьющим. В молодости моим родственникам приходилось не единожды краснеть и приносить извинения за мои выходки. В недобрый час ваш покорный слуга стал главным действующим лицом омерзительного скандала в отели любви. Я был пьян, разозлён и хорошо приложил по уху офицера, который всего лишь исполнял свой долг. Извинениями на этот раз отделаться не удалось, меня прогнали из Палаты судей, где я просиживал штаны в чине младшего помощника, разжаловали и сослали в ваше ведомство. Ко всем этим несчастьям дядя – глава клана Сакуры, дал мне ровно два года на исправление ситуации, пригрозив в случае неповиновения позорным изгнанием и лишением наследства.

Он вздохнул, и, встретив недоверчивый взгляд Рики, заверил:

— Да, да, госпожа Таками, всё так и было. Я не вижу никакого смысла скрытничать там, где вы с господином Окку легко можете узнать все подробности. Первый год я просто провёл в обществе бутылки. Как древесно-рождённого, меня особо не трогали, а коррехидор великодушно закрывал глаза на мои выходки. Но потом, — судья потёр ухо, словно оно было заложено, — потом ко мне пришло осознание очень печального факта. Я всегда заявлял, что разговоры о невозможности добровольно отказаться от выпивки – удел слабаков, что я-то, поди-кась, слеплен из другого теста. Думал, захочу – и не стану больше пить. Но не тут-то было. Испугался я до чёртиков, сперва сам пытался, потом дядя (да будут его посмертные пути лёгкими) устроил меня в одну лечебницу. В службе дневной безопасности все думали, будто я упал с лошади и повредил ключицу, а меня врачеватели-маги лечили совсем от другого недуга. Я вернулся на службу, сдал экзамен на детектива, и у меня оставалось ещё несколько месяцев, дабы восстановить свою репутацию перед кланом Сакуры. А тут – такая возможность: убийство в цирке, смерть примы на глазах удивлённой публики, газеты. Я, как дурак, давал интервью, высказывал версии, уверен в себе был, как никогда.

Он замолчал, налил себе чаю из уже давно остывшего чайника и выпил залпом, словно испытывал сильную жажду.

Рика взглянула на коррехидора, но тот продолжал молчать, видимо не хотел сбивать рассказчика с мысли. Ей не терпелось ускорить повествование, но чародейка удержалась от вопросов, ограничившись лишь внимательным взглядом.

— Уверенный в своей непогрешимой правоте, базировавшейся на чистой логике, я вызвал Хитару для допроса, — продолжил судья, пристроив свой бокал на поднос, — собирался поднажать на него, и с блеском раскрыть преступление в считанные дни.

— Постойте, — подалась вперёд Рика, — разве он не был арестован? В газетах писали, что его арестовали прямо вечер убийства?

— Газеты! – невесело усмехнулся господин Сато, — мы, понятное дело, задержали Хитару, но потом он был отпущен домой после подписания обязательства не покидать столицы до окончания расследования. Окрылённый надеждой и подпитанный уверенностью в собственной правоте, я надавил на подозреваемого. Тот упёрся и всё отрицал. Я вдарил ему пару раз по зубам и оставил в своём кабинете, демонстративно заперев дверь, полагал, посидит в одиночестве часик-другой, одумается, станет меньше упорствовать, сознается. Кто ж знал, что этот идиот из окна вылезет и к реке топиться побежит!

— Как он выбрался? – уточнил Вил.

— Просто: зажал пряжку ремня от брюк оконной рамой, спустился на карниз первого этажа и спрыгнул. Вроде бы прохожие говорили, что он прихрамывал. Наверное, ногу повредил.

— Как могло случиться, что человек вылез из окна коррехидории, и ни одна живая душа его не заметила? – возмутилась чародейка, — надеюсь, вы не относитесь к приверженцам теории о вездесущих тодзиру?

— Конечно, нет, — заверил судья Сато, — объяснение данного факта весьма незатейливо и банально. Окна кабинета выходят во внутренний дворик, на первом этаже никого не было, поскольку настало время обеденного перерыва, и кабинет этажом ниже был пуст.