Сны Персефоны (СИ)

— А ты разве нет? Тебя вообще отдали в дар за особые заслуги. Как вещь.

— Верно, — киваю, — и тебя, и меня, и Гебу. Мы — вещи в мире мужчин. Они редко интересовались нашими чувствами. Они приучили нас к их пониманию любви — к похоти, лишённой чуткости, умения слышать и понимать. И мы оглохли сами. Мы потерялись в навязанных нам стереотипах. Разучились любить. Игры богинь… Их суть — научить мужчин любить по нашим правилам, той любовью, которая превращает мужчину и женщину в единое целое.

Кроткая Геба смотрит на меня с восхищением, а Сешат — с печалью. И только Афродита становится в позу — складывает руки на груди, закрываясь от меня.

— И кого же ты предлагаешь мне учить любви? — с издёвкой интересуется она.

— Своего мужа. И самой учиться вместе с ним.

— А сама, учительница, своего мужа учить не собираешься? — ловко вонзает шпильку в самое больное.

Но она промахивается: сегодня я полна любви, и её сарказм разлетается в щепки.

— Со своим мужем я разберусь сама. Но для начала нам всем нужно вернуться. Здесь мы не сможем никого ничему научить. А, не обретя истинную любовь, мы так и будем оставаться слабыми. Нами будут манипулировать и играть, как вещами.

Сешат качает головой:

— Думаешь, Гермес и тот старик нас так просто отпустят?

Я пожимаю плечами и напоминаю сказанное мне недавно:

— Разве кто-то может удержать великих богинь?

И тут Афродита опасно улыбается:

— Верно. Пусть попробуют удержать любовь.

И поправляет свой знаменитый золотой пояс.

Игра началась, похитители. Теперь она пойдёт по нашим правилам. А вы, кажется, не учли силу, имя которой — женская солидарность.

Сон двенадцатый: Лики любви

Пойти на праздник к океанидам предложила Иахе.

— Они такие весёлые и так красиво поют! — заверила она, едва ли не подпрыгивая на месте от нетерпения.

Строгая Каллигенейя лишь покачала головой: что-то в последнее время слишком много беспечности в их компании. Как бы чего не вышло.

Но Фено и Левкиппа уже перемигивались с Иахе, а Кора, поглядывая на них, лишь прыскала в кулачок. Самой ей очень хотелось к океанидам — часто она слышала издалека их песни: они и впрямь были волшебными, завораживающими, но немного грустными. И хотя Кора находилась ещё в том возрасте, когда трудно понять причину и суть девичьей печали, дивные мелодии волновали её. И не терпелось увидеть исполнительниц.

— Ну же, Нейя, не занудствуй! — наморщила веснушчатый носик пухленькая Левкиппа.

— Верно, — поддержала подругу Фено. — Ну что дурного нам могут сделать милые океаниды?

А Иахе просто умоляюще смотрела на старшую.

Рассудительная Каллигенейя вздохнула и махнула рукой:

— Что с вами поделаешь… Идите уж к океанидам, только — без меня.

От любопытной Коры не ускользнуло, что старшая нимфа последнее время грустна, задумчива, а взгляд её прекрасных глаз обращён внутрь себя. Но юной богине хватало такта и воспитания не лезть с расспросами: в свои годы она уже знала — если взрослые захотят, они расскажут сами. Но Каллигенейя делиться секретами не спешила.

А Кора знала точно: без няньки-надсмотрщицы, коей являлась по сути старшая из её спутниц-нимф, ни на какое празднество мать её не отпустит.

Поэтому сейчас ласково взяла нимфу за руку и попросила, стараясь не канючить, чтобы та не восприняла просьбу как каприз:

— Нейичка, ну пожалуйста! Я ж без тебя не могу!