Собачий рай

– И с кем же она воевала? – уточнила Варвара Сергеевна.

– Как с кем? – недоуменно пожала плечами «генералка». – С отцом. С его природой. Рядом с ним никто не смог бы жить спокойно. Иногда, наблюдая за ними, особенно за ней, я удрученно понимала, что все это – брак, обязательства, привязанность – мне даром не нужно. А еще в матери, помимо всего прочего, говорило то самое желание угодить обществу, все еще значимое для людей вашего поколения.

– Мало вы понимаете про наше поколение, – вздохнула Самоварова. – Мы отличаемся от вас только тем, что отцифрованы лишь наполовину, а вы – целиком.

Усмехнувшись, Надежда Романовна встала с кресла и схватилась за ручку балконной двери.

– Все забываю задать вам важный вопрос: почему вы так щедро мне платите? Я, само собой, не против, но все же любопытно…

– Причины две, – уставившись на плитки пола, отвечала «генералка». – Первая – конфиденциальность. Вы рядом живете, вы были понятой. Я уже говорила, что не хочу вводить в семейную историю лишних людей. А вторая причина заключается в том, что в двадцатых числах августа прошлого года отец просил у меня такую точно сумму в долг, и я ему отказала.

– Он говорил, на что?

– Да, говорил. Вроде бы на лечение какого-то ребенка.

– Ребенка?! – изумилась Самоварова. – Он занимался благотворительностью?

– В том-то и дело, что никогда! – твердо заявила Надежда. – Тогда мне некогда было вникать, да и просьба его показалась более чем странной. А теперь… Я верю, что существует некая кармическая комиссия. И отчего-то уверена, что хотя бы частью этих денег вы сможете кому-то бескорыстно помочь, – огорошила Надежда Романовна, толкая тугую балконную дверь. – Больному ребенку или хоть приюту для бездомных собак, – добавила она и быстро ушла с балкона.

Варвара Сергеевна знала наверняка, что «генералка» отправилась на кухню за коньяком.

* * *

Не успела Самоварова дойти до дома Ласкиных, как позвонил Валера.

– Варя, милая моя, как ты? Не устала еще?

– Устала?

Она действительно устала – от пандемии, принесшей в жизнь однообразие будней, и от частых упреков ипохондричной, поливавшей одежду антисептиком и не выключавшей в доме обеззараживающую лампу дочери, от доктора, сводившего почти все разговоры к вопросам здоровья, от подавленного настроения Никитина – пока в ее жизни вновь не появилась чертова Регина и, как и шесть лет назад, не перевернула все с ног на голову.

Теперь же от усталости не осталось и следа, только вот голова то пылала от переполнявших ее мыслей, то, как перегруженный компьютер, неожиданно зависала.

– Анька твоя, похоже, подбила Олежку на Сочи. Я с утра говорил с ней, она расспрашивала про тебя.

– А позвонить мне слабо? Или хотя бы отвечать на мои сообщения?

– Думаю, она объявится, когда все будет решено. Пойми, она испытывает большую неловкость, даже, думаю, некоторый стыд за то, что не хотела ехать без тебя на дачу, а потом еще и обиделась, когда уехала ты. С этим ковидом все вокруг как с ума посходили. Ей тоже непросто…

– Такое ощущение, что ты – ее адвокат. Обиделась она… Не обиделась, а норов показала. Я же ей по гроб жизни обязана. А по поводу Сочи… Подозреваю, она вынашивала этот план, когда я была еще в городе. А дача – так, запасной вариант. Интригует девочка, только при чем здесь я?

– При том, что ты ее мать.

– Валера… Ей сорок с лишним. Я не савраска, чтобы приспосабливаться к постоянно меняющимся в зависимости от настроения и финансов Олега планам.

– Все так. Но появление в твоей жизни из ниоткуда этого мальчишки Аню, как и меня, беспокоит, – напомнил доктор истинную причину дочкиной обиды.

– Опять двадцать пять! Мне надоело оправдываться, – вспомнив про Регину, которая так и не вышла на связь, вскипела Самоварова. – Все по закону: у меня на руках доверенность от матери. Он будет со мной столько, сколько надо.

– Не заводись.

Рядом с доктором, звонившим, вероятно, с работы, послышались голоса.

– Надо так надо. Я на твоей стороне, – закругляя разговор, примиряюще сказал Валера. – Постараюсь приехать в пятницу.

– Буду рада.

– Что привезти?

– Учебник по психологии, где есть про подавленные воспоминания, – брякнула наобум она.

* * *

До дома шли, держась за руки.

Жорина гигантская бабочка успела раскраситься в самые немыслимые цвета.

– Наташа меня похвалила. Сказала, я работаю в стиле империалистов.

– Импрессионистов, – поправила Варвара Сергеевна. – Это слово запишем. Я поищу в инете картины наиболее значимых в этом жанре мастеров.

– Круто! – обрадовался мальчик. – Выучу их фамилии и завтра похвастаюсь Наташе!

У калитки их ждал пес.

Мальчик неуверенно выпустил из ее ладони свою влажную ладошку и замер на месте.

– Как думаешь, он даст мне себя погладить?

– Погоди… Когда хочешь расположить к себе живое существо, нужны терпение и последовательность действий. Импульсивность часто вредит и может вызвать защитную реакцию. Сначала попробуй его покормить.

– Как ты? С руки?

– С руки рано. Беги в дом за сосиской, я покажу как.