Собаки на заднем дворе

Через час он вернулся домой, побывав, как выяснилось позже, в травмпункте. Его верхняя губа, обильно смазанная йодом, распухла и стала по размеру больше носа. Видимо на нервной почве, мы с мамой, глядя на него, стали громко хохотать. Отец молча глядел на нас уничтожающим взглядом, но его авторитет вожака стаи был слегка подорван. Лай на всякий случай благоразумно отсиживался под моей кроватью.

В ту ночь я не рискнул отправлять собаку на кухню и до утра просидел с Лаем в обнимку на своей кровати, готовый в любой момент вновь броситься на спасительный балкон.

Почти неделю мы с мамой делали все, чтобы Лай не попадался отцу на глаза. Да Лай и сам все понимал, проявляя чудеса изворотливости и умения маскироваться в квартирных условиях. Это был первый и последний случай протеста одного из членов нашей семьи против отцовского пьянства, закончившийся, как и любой протест, возвращением на круги своя.

Глава девятая

Свадьбу Рыбкина с Клавдией Сергеевной было решено проводить в нашей квартире. Эту идею выдвинул мой отец, мама, как всегда, не противилась. Отец объяснял будущим гостям, работягам из родного цеха:

– В ресторане свадьбу Рыбкину не потянуть – дороговато. В кафе – тоже не резон: обслуга водку разворует, закуску опять же. А у нас одних колбас сухого копчения – десять кило, а, может, и все двенадцать. У Рыбкина квартира двухкомнатная: для жизни подходяще, а для гульбы – размаха не хватает. А у нас трехкомнатная – в самый раз! Погуляем, как люди, проводим молодых к брачному ложу, а сами свадебку продолжим.

Стратегический замысел отца нравился всем, кроме моей мамы, но кто и когда с ней считался?

Чтобы я не путался под ногами, отец неожиданно предложил мне на пару дней съехать на дачу:

– Бери своего кобелька, жрачки всякой там и вали! – напутствовал он. – Можешь даже своих бывших одноклассников пригласить. Типа отвальную сделаешь после школы. Разрешаю с ночевкой, но только дачу мне не сожгите по пьяной лавочке!

Идея отца показалась мне замечательной! Я понимал, что другого шанса пообщаться с Леной наедине у меня, скорее всего, не будет. А вдруг на даче я смогу с ней объясниться и случится чудо: она ответит мне взаимностью? Шансов почти не было, но прав отец: пора набивать свои собственные шишки.

Я обзвонил теперь уже бывших одноклассников. Начал, конечно, с Лены, которая охотно согласилась провести пару дней на даче. Ее родители с младшей сестрой укатили в Крым, а дочь оставили на попечение соседки по лестничной площадке, у которой и своих дел хватало. Сашка Отливкин, Валерка Обмолотков, Игорек Зусман и Ирка Жиляева с радостью откликнулись на мое предложение. В поездку каждый взял с собой еды, в основном бутерброды, а многоопытный Валерка прихватил бутылку сухого красного вина. Моя мама снабдила меня кастрюлей свадебного салата, палкой дефицитной колбасы и не менее дефицитным финским сыром «Виола», который добыла по превеликому блату для свадебного стола. Одним словом, голод нам не грозил.

Мы встретились на вокзале и вольготно разместились в вагоне электрички, благо был обычный будний день и желающих сменить каменные джунгли на пригородный российский лес было немного.

Дача понравилась всем. Кругом была неземная красота: корабельные сосны, ослепительно зеленая трава, извилистая речка невдалеке.

Счастливее меня был, возможно, только Лай, который носился по участку, приглашая к игре всех моих друзей-приятелей.

Почти сразу, вдохнув неизбалованными городскими легкими лесного воздуха, мы почувствовали, что проголодались. Лена с Ирой принялись чистить картошку, а мы с Игорьком и Валеркой разожгли костер. Сашка Отливкин неожиданно сообщил:

– Известно ли вам, мои юные друзья, что перед вами – будущий великий поэт современности, основоположник, можно сказать, советской эротической прозы?!

– Какой прозы? – недопонял Обмолотков.

– Про голых тетенек и дяденек, – пояснил Зусман.

– Ого! – возрадовался Валерка. – Про это я люблю! А ну-ка, брат Александр, забабахай нам что-нибудь такое, чтобы душа развернулась, а потом обратно свернулась.

– Легко! – воскликнул Сашка и вспорхнул на березовый пень:

Нам кино про любовь – за лектора,

Не нужны нам другие кина.

Твои груди – как два прожектора

И как пропасть твоя вагина.

Он широко раскрыл рот, собираясь продолжить, но Обмолотков его бесцеремонно оборвал:

– Погодь, погодь, брат Пушкин. С грудями все понятно, красиво получилось. Но вагина – это что за хрень?

– Да как же я при девчонках тебе, дубине, это объясню?! – подскочил на своем пне Сашка.

– Это то, что мы в детском садике называли словом «глупости», – сказала Ира и, с подтекстом посмотрев на Игорька, улыбнулась.

– Тогда как-то это все маловысокохудожетвенно получается, – проворчал Валерка. – Давайте лучше для аппетита винца треснем.

С осторожностью первооткрывателя выпили по чуть-чуть вина. Девочки – с особой осторожностью, мальчики – пытаясь быть непринужденными и бывалыми в этих делах.