Собор Дарвина. Как религия собирает людей вместе, помогает выжить и при чем здесь наука и животные

Пасторы не просто осмотрительно выбирали. За их деятельностью вели тщательный надзор. Раз в неделю пасторы устраивали совместные встречи – убедиться в «чистоте доктрины», а раз в три месяца совершалась встреча, на которой пасторы могли критиковать друг друга – по сути, именно для этого ее и проводили. Помните, в главе 2 мы говорили о том, что и у нуэров проводятся церемонии, на которых высказываются взаимные упреки? А сам Кальвин весьма определенно высказался о надлежащем поведении пасторов:

Но сперва надлежит указать, что есть преступления, совершенно нестерпимые, если их совершает священник, и напротив, есть ошибки, которые можно снести, ограничившись лишь неприкрытым порицанием, высказанным братьями.

Первого рода деяния таковы: ересь, раскол, бунт против церковного порядка; богохульство открытое и заслуживающее гражданского наказания; симония и любое мздоимство при представлении кандидата на церковную должность; интриги ради занятия чужого места; оставление своего прихода без законного разрешения или обоснованного мотива; двуличность, лжесвидетельство, распутство, воровство, пьянство; насилие, заслуживающее наказания по закону; ростовщичество; игры, постыдные и запрещенные законом; танцы и подобные распутства; преступления, сопряженные с утратой гражданских прав; а равно так же преступления, потакающие всякому иному отпадению от Церкви.

Второго рода деяния таковы: странные способы толкования Писания, приводящие к соблазну; любопытство к исследованию пустых вопросов; отстаивание какой-либо доктрины или образа действия, не принятого в Церкви; пренебрежение к изучению и чтению Писания; пренебрежение в порицании пороков, сравнимое с подхалимством; пренебрежение всем, чего требует от церковнослужителя занимаемая должность; грубость, ложь, клевета и злословие; похабные и оскорбительные высказывания; безрассудство и порочные замыслы; алчность и великая скаредность; неконтролируемый гнев, ссоры и соперничество; небрежность в действиях или жестах и подобное поведение, не подобающее священнику (60–61).

Заметим, что даже к менее значительным нарушениям терпимость не проявлялась, а сами они были поводом для наказания той или иной степени суровости; об этом я еще скажу более подробно. Если методика, установленная Кальвином, хоть сколь-либо применялась, то для пастора нарушить должностные предписания было крайне затруднительно.

Роль пресвитеров заключалась в том, чтобы «вести присмотр за жизнью каждого; дружественно предостерегать тех, кто замечен в заблуждениях или ведет беспорядочную жизнь; и, если потребуется, налагать запреты или делать замечания в духе братской любви – как от себя, так и наряду с другими… Избирать их [пресвитеров] надлежит так, чтобы как минимум несколько находились в каждом городском квартале и надзирали над каждым» (63–64). Пресвитеров избирали по той же процедуре, что и пасторов: это обеспечивало их приемлемость для городских властей и для тех, за кем они были призваны надзирать. На деле все пресвитеры входили в правление города.