Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке

– Поставь три зеркала, и у тебя будут три жены, какие тебе надо, – посоветовало Верховное Существо.

– А почему ты, мышонок, женишься на своей норке? – спросило Оно мышонка.

– Я хотел бы всю жизнь бегать в норку – и обратно, в норку – и обратно! – пылко воскликнул мышонок.

– Шалун, – погрозило ему Верховным Пальцем Верховное Существо.

– Мы будем плодиться и размножаться, плодиться и размножаться… Но на что будут похожи наши дети? – озабоченно сказал мышонок.

– На меховые перчатки, – мгновенно решило Существо своим Верховным Разумом. – Каждый палец – норка и мышонок навыворот одновременно, как и предусмотрено природой.

– А почему вы вступаете в брак? – спросило Оно третью пару. – Вы такие разные, можно сказать, вы полностью противоположны. И что за жизнь у вас будет! Когда один будет гулять, другой будет лежать. Когда один будет цвести, другой будет разлагаться. И как можно нежными розовыми губами целовать свой собственный череп?

– Я иду замуж по расчету, – призналась Жизнь. – Нет мне жизни без Смерти. Кто будет мной любоваться и ценить мои мгновения? Без Смерти мне просто грош цена. Я могу надоесть, в конце концов, самой себе до смерти. А ее не будет.

– А ты, Смерть?

– Я давно люблю Жизнь, – вздохнула Смерть. – Но иногда мне нравится делать ей больно.

– Тогда я кричу как сумасшедшая, – засмеялась Жизнь. – Да и что я за Жизнь без боли!

– Вы настоящая пара, – усмехнулось Верховное Существо. – Шерочка с машерочкой. Садистка и мазохистка.

– Но, боюсь, союз наш будет бесплоден, – затуманилась Жизнь. – Что может родиться от нашего брака?

– Мысль, – сказало Верховное Существо.

ОЧЕРНИТЕЛЬ

В интеллигентном светлом доме, в семье порядочных людей родился гнусный очернитель. Еще в пеленках, не умея говорить, он очернил родную мать – и черным молоком она его вскормила.

Ребенком проказничал, как сущая проказа, – и все чернил подряд: вот черный кот – и черный пес – и черный дом – и туча черная, которая над домом – всегда.

В школе бессовестно чернил своих друзей – и все они попали в черный список.

Он очернил родных перед отцом, он очернил отца перед родными – всех перессорил… И до сих пор они друг друга с великим удовольствием чернят.

Студентом он очернить профессора хотел, но второпях попались красные чернила – профессор лишился кафедры, друзей, жены – и стал чернорабочим. А все кругом кричали: «Красный! красный!»

Сам очернитель в партию вступил синдикалистов-анархистов, с тех пор и знамя черное у них.

Женился – очернил жену.

Развелся – очернил вторично.

В городе, где он живет, на улицах теперь сплошные негры, но это не африканцы – люди, которых он очернил.

Был казус: местная газета его пыталась тоже очернить, не в бровь, а в глаз – был напечатан фельетон «ПРОФЕССИЯ ТАКАЯ – ОЧЕРНИТЕЛЬ». В отместку очернил газету так, что шрифт нельзя было прочесть и разлепить. Газету перестали покупать. Редактор взял черный пистолет и застрелился. (Вариант.) Редактор насыпал черный яд в свой черный кофе, упал со стула – сразу почернел.

Покойный был глуп и одинок… На кладбище за гробом шагал один печальный очернитель. Навстречу – свадьба: белые цветы, невеста с женихом, оркестр, веселье. Всех очернил и повернул за гробом.

Спокойна эта черная душа. Живет на черной лестнице, спит с негритянкой и читает Блейка перед сном. И ночи черные – не снится ничего.

Рассказывают, черный человек, который явился к Моцарту в тот черный понедельник (ну кто теперь возьмется отрицать?), был родственник его, возможно, прадед.

А черный рынок? А чернуха нашей жизни? А Чернобыль?.. Ну это, брат, ты чересчур, перехватил, такое не под силу человеку. Сам Черный этот морок заварил – всех очернителей высокий покровитель – козел и чемпион по шахматам, где все фигуры черные, все клетки черные – и некуда ходить.

ТУРУСЫ НА КОЛЕСАХ

Приехали турусы на колесах. Но мы этого, конечно, не заметили – замечать еще трудиться.

Соскочили турусы с колес, стали на ходули. Заходили турусы на ходулях – выше иного начальника ходят. Да мы головы так высоко не поднимаем, потому и не увидели.

Поломали турусы свои ходули, стали на лыжи и покатили – туда, где прошлогодний снег навалом лежит, мы о нем и думать забыли – не то что за ними следить, как там турусы за торосами в одних трусах – телеса на солнце – катаются.

Обиделись турусы – навострили лыжи в другую сторону, а там лето. Составили свои лыжи рядком, как елочки, скинули трусы – и в речку. Купаются турусы в речке Тарусе без трусов – русы глядят, суруты глядят, туртуры тоже любопытствуют, а нам ни к чему.

Стали турусы в трубы трубить, в тулумбасы бить:

– Мы, турусы, к вам прикатили!

– Какие же вы турусы? Где ваши колеса?

– Мы их на ходули обменяли.

– Где же ваши ходули?

– Мы их на лыжи поломали.

– Где ваши лыжи?

– Елочками составили, из них давно лес вырос.

– Идите в лес колеса покупать.

Пошли турусы в лес, колеса покупать. Торговались, по рукам били (больно), купили собаке пятую ногу, лысому купили гребешок (дешево), безрукому – гармонь, лишь колеса не купили – купилку потеряли.