Собрание сочинений. Том 1. Революция

Вставка. В цементных заводах интересны 3 сорта дыма: серый, черный и бурый, очевидно, от двух разных обжогов и от силовой станции.

Вокруг заводов стоят серыми и желтыми стогами плотины, сложенные бондарной клепкой для цементных бочек. Эти стоги похожи на хижины негров (сравнение недобросовестное, но если, напр., будут описывать солнце, то нужно будет солнце с чем-нибудь сравнивать, хотя солнце вещь известная).

Я так устал от сравнений, что следующий раз, когда мне придется описывать облака, то я напишу так: «И над цементными заводами, над Новороссийском шли прежде описанные облака».

Терек в Дарьяльском ущелье не похож на львицу с косматой гривой на спине, но сравнения не обязаны быть похожими. Если же понадобилось бы действительно дать сравнение, то Терек можно было бы сравнить, скорее всего, с несколько ослабленным пеньковым приводом на шкивах, сильно мотающимся, благодаря изношенности трансмиссии. Может быть, Терек похож на процесс скручивания из пенькового волокна каната. Наверное похож Терек на Днепровские пороги, только много ýже, но в нем те же неподвижные, закрепленные на камнях волны. Дворец Тамары есть то, что стоит внизу. Дворец Тамары маленький и похож на лимонадную будку. Выше Терек течет мелко — это еще щенок реки. Если поставить поперек его ванну, то, вероятно, она наполнялась бы минуты две.

Здесь Терек похож на московский дождь, когда вода катится по Волхонке вниз к Моховой, когда блестят асфальты. Мохнатые, стоптанные ногами людей, — эти асфальты похожи на следы верблюдов, вытирающих своими мохнатыми лапами твердые, чуть склеенные пески пустыни.

Если не считать мельниц, крутящихся в 1000 раз быстрее течения, — у них широкие колеса, и они плавают на двойных лодках, еще плавали на Куре плоты на бурдюках. На такие плоты садятся около начала города с вином, и закусками, и зурначами, и дудуками и плывут под музыку по реке на вертящемся плоту.

В том месте, где в Куру впадает Арагва, и под тем местом, где стоит монастырь Мцыри, — сейчас стоит серый, чистый, как операционный стол, илот. Река ширеет и обращается в ладонь, и пальцы этой ладони засунуты в турбины Загэса, как в перчатку. Ночью здесь светло — огни желтые и красные. Красные висят, отражаясь над решеткой, заграждающей русло новой Куры.

Паровой двигатель ворчлив. Двигатель внутреннего сгорания, особенно 4-тактный — истеричен. Наиболее спокойная из всех источников сил — это гидротехническая установка. У них голубая кровь.

Над Загэсом, как я уже сказал, стоит монастырь Мцыри. В нем козы взбираются на карнизы.

Есть внутри какой-то старый жертвенник и местный дачник, монах Илларион, излюбленный человек фельетонистов и очеркистов, потому что монаха Иллариона легче описывать, чем Загэс, и кроме того, влезши на Мцыри, нужно что-нибудь описывать. С Мцыри виден Мцхетский залитый мост и старые заводы в городе, залитом почти до края. Этот город плавает в озере Загэса, как ковш в бадье с водой. Старый собор огромен и построен из желтого и чуть зеленоватого камня. Его купол прикрыт граненой крышей, орнамент простой. Внутри собора, как в футляре, спрятана маленькая церковь, сделанная из камня так, как будто она вылита на камня. Величина у нее в аэропланный ящик, поставленный дыбом. На полу — могилы грузинских царей и могилы Багратионов.

Я люблю переводы, сделанные людьми, плохо знающими язык. Один грузин рассказал мне, что некий царь, убив своего врага, похоронил его у подножья своего трона, или у подножья своей кровати (не помню), для того, чтобы попирать его «первой» ногой. Собор окружен типичной грузинской стеной, сложенной из округленных камней, поставленных прямо и косо. Этот способ ставить камни и кирпичи елочкой, кажется, местный.

Стена невысокая, на ней башенки и бойницы, закрытые сверху как будто двумя сомкнутыми ладонями. Ладони эти, открытые вместе над бойницей, оказываются вроде острого козырька. Это очень удобно было для сбрасывания разных вещей на голову наступающих.

А Загэс выглядит спокойным и ненуждающимся в описании. Покамест у него запружена ¹⁄₃

часть воды. Вторая очередь еще не построена, и в плотине торчат железные прутья, арматура к которым будет прицеплена коробкой. Вторая очередь турбин и третья очередь еще не начаты.

Тифлис любит Загэс, и грузины, даже не очень восторженные от настоящего, смягчаются, говоря о Загэсе, который работает спокойно и бесперебойно. Сейчас электрические станции строят, как трубы на заводе, где нет ничего, а трубы уже складываются. Эта сила должна вокруг обрасти заводами.

Пока Загэс не загружен, он освещает Тифлис и, может быть, нагревает его электрические утюги и Госкинпром Грузии, который в числе крупных потребителей тока. Кажется, он занимает или будет занимать ¹⁄₁₀ турбин.

Странные похороны в Тифлисе. Впереди несли портрет — увеличенный фотографический портрет в раме. За портретом шла толпа, которая несла открытый гроб. В открытом гробу лежал покойник в барашковой шапке из рыжего каракуля. Было очень жарко. За гробом шли дудуки и играли какую-то похоронную вещь, а я привык видеть сазандари в ресторане.