Собрание сочинений. Том 4

Мы не можем ни поделиться ломтем хлеба с умершим, как лагерный доходяга, Мандельштамом, ни защитить от оскорблений Шостаковича, Ахматову, Пастернака, умерших вроде бы на воле, но по сути, за невидимой колючей проволокой.

Мы не можем воскресить ни миллионы наших соотечественников, убитых фашистами на войне, разрушительное начало которой допустил Сталин, преступно поверивший Гитлеру, ни воскресить миллионы уничтоженных отечественными убийцами на войне с собственным народом, превратившейся в невиданный доселе самогеноцид.

Мы не можем ничего поделать, чтобы поруганные, разрушенные божьи храмы сами по себе срослись из обломков.

Мы не можем ничего поделать, чтобы грязно-кровавым пятном в истории не остались антисемитский шабаш разгрома так называемых «космополитов», затем дела «врачей-вредителей», позор выселения чеченцев, крымских татар, отправки целых эшелонов с людьми из Прибалтики…

Мы не можем опустить долу дула винтовок в руках отуманенных диким приказом наших солдат, стрелявших в своих братьев и сестер в Новочеркасске.

Мы не можем повернуть наши танки, пересекавшие по тупой воле струсивших бюрократов границы Чехословакии, и не можем возвратить несчастным матерям их мальчиков, убитых в песках Афганистана.

Мы не можем сделать так, чтобы вехами позора не остались в истории запихивание в тюрьмы и «психушки» так называемых инакомыслящих, чтобы не было ни ссылки в Горький Сахарова, ни насильственного вталкивания Солженицына в самолет, который, может быть, никогда уже не повернет обратно.

Но если мы не можем спасти никого и ничто в прошлом, то мы еще можем спасти настоящее от повторения трагических ошибок и преступлений, поставивших нашу страну на грань духовной и экономической катастрофы. А это повторение продолжает оставаться возможным, пока дубинку и слезоточивые газы кто-то осмеливается применять сегодня при поминовении невинно убиенных, пока некоторые органы печати и некоторые писатели позволяют себе нападки на гласность.

Перестройка – это наша надежда, наш последний шанс. Мы любим нашу страну не рабской любовью слепцов, а любовью патриотов «с открытыми глазами», как было нам завещано одним из духовных учителей Пушкина – Чаадаевым.

Пусть наша молодежь, родившаяся уже после смерти Сталина, примет на себя ту историческую вину за сталинизм, в которой молодые люди лично невиновны. Но самодовольно-равнодушное ощущение собственной невиновности ни в чем – это уже тяжкая вина перед Отечеством. Гражданственность начинается с чувства исторической вины, с чувства ответственности за все, что было у нас в стране и на всем земном шаре. Спасая настоящее памятью о прошлом, мы спасаем и будущее наше собственное, и будущее детей наших детей. Итак, спасение истории исторической памятью. Это, по-моему, главная задача общества «Мемориал» и задача нашего общества в целом.

1988

Партия беспартийных

Есть такая партия. У этой партии нет ни Политбюро, ни обкомов, ни райкомов. Она не организована, и в этом ее слабость, но она не заорганизована, и в этом ее сила. Партия беспартийных сильна тем, что у нее нет номенклатуры. Под партией беспартийных я подразумеваю не любой общественный планктон, а только тех, кто вместе с лучшими членами партии сегодня входит во фронт сопротивления бюрократии, фронт наступления на нее. Это фронт борьбы с мрачными призраками прошлого, чтобы они не воскресли в настоящем. Это фронт борьбы за такую жизнь в нашей стране, когда нам не будет стыдно ни за одну очередь. Партия беспартийных многочисленней всех других и является гигантской, еще полностью не осознавшей себя исторической силой.

В слове «беспартийный» тасователи кадровых колод слышат пугающее их слово «неуправляемый». Но история показывает, что многие ее трагедии и преступления произошли именно по вине «управляемых» людей, а так называемые «неуправляемые» люди часто оказываются в конечном счете подлинными героями истории. Человек, легко управляемый бюрократией, по сути антипатриот, ибо бюрократизм – это война против собственного народа. Человек, управляемый собственной совестью, даже при своей беспартийности небеспартиен, ибо он – в партии народа.

Ни беспартийность, ни партийность не есть еще нравственное определение человека. С детства запомнили мы выражение: «Партия – авангард рабочего класса». Но формула эта ни в коем случае не должна восприниматься как механическое зачисление каждого члена любой партии в авангард, а каждого беспартийного – в арьергард. Берия был тоже членом партии, но его можно зачислить в авангард мерзавцев. Партийный билет – это еще не справка о передовом мышлении, о чистой совести. Партийный билет сам по себе не может быть пропуском в первые ряды нашего общества, ибо тогда первые ряды незаметно для самих себя могут оказаться задними.