Собрание сочинений. Том 4

Почти нет в нашей стране семьи, где бы хоть кто-нибудь не погиб или не был ранен на войне с фашистами. Почти нет в нашей стране семьи, где хоть кто-нибудь не погиб, не был арестован, сослан или ранен всевозможными унижениями на войне, которую вели с собственным народом те, кто говорил от имени народа.

А если даже есть нетронутые этими двумя войнами семьи, то разве весь наш многонациональный народ не есть единая семья и разве наша память не должна быть нашей общей семейной печальницей? Скорбеть о жертвах только одной из этих проклятых войн – это так же до преступного неестественно, как позволять сострадание только одной половине сердца, насильно пережав артерии другой половины.

Война нашего народа с фашистами длилась четыре года, и мы потеряли, по официальным данным, двадцать миллионов человек, а по предполагаемым – даже больше.

Война тех, кто вел ее от имени народа с самим народом, длилась десятки лет, и сколько миллионов человек мы потеряли – до сих пор точно никем не подсчитано.

Есть теория, что репрессии якобы были суровой необходимостью, а иначе мы бы не устояли в схватке с фашизмом. Но эта теория основана либо на историческом невежестве, либо на историческом цинизме. Можно ли предвоенное уничтожение народа считать подготовкой к защите народа от уничтожения?

Вот цифровые данные генерал-лейтенанта Тодорского о кровавой вырубке командных кадров Красной Армии перед войной: из 5 маршалов были репрессированы 3, из 5 командармов 1 ранга – 3, из 10 командармов 2 ранга – все, из 57 комкоров – 50, из 186 комдивов – 154, из 16 армейских комиссаров 1 и 2 рангов – все, из 28 корпусных комиссаров – 25, из 64 дивизионных комиссаров – 58, из 456 полковников – 401.

Но ведь были еще и лейтенанты, и рядовые, попавшие в гитлеровские концлагеря, а затем – в сталинские. Когда они бежали из гитлеровских концлагерей и воевали против фашизма вместе с итальянскими или французскими партизанами, это не спасало их от зачисления в «предатели». Неумело, по складам учимся мы азбуке исторической памяти.

Мы начинаем чтить память выдающихся революционеров, полководцев, ученых, писателей, погубленных в тюремных подвалах, за колючей проволокой. Бывшие когда-то знаменитыми имена, произносившиеся столько лет шепотом, снова звучат громко. Но ведь народная совесть, народный талант не есть привилегия знаменитостей. Наш долг чтить память невинно погубленных хлеборобов, рабочих, инженеров, врачей, учителей, людей всех профессий, всех национальностей и вероисповеданий, каждый из которых – это частичка убиенной народной совести, народного таланта.

В разных концах страны, перекликаясь, горят вечные огни, зажженные в память павших на войне против фашизма.

В разных концах страны, согласно воле народа, должны взойти мемориалы – памятники жертвам репрессий, словно каменные вечные огни. Половинчатая память приводит к половинчатой совести.

Не может быть перестройки без перестройки памяти.

Поэтому – помогайте «Мемориалу»!

Дети на берегах Колымы до сих пор иногда приносят голубику в найденных ими человеческих черепах и в невинном беспамятстве улыбаются.

Как теперь расшифровать «Б-13», «В-41» или «Я-178» на безымянных покосившихся колышках с табличками в тайге? Как разобрать надпись химическим карандашом на фанерной бирке, привязанной к исхудалой босой ноге, когда вечная мерзлота в тундре вытаивает весной одну из своих страшных тайн?

Белорусские крестьяне в Куропатах с ужасом смотрят на ров, заваленный человеческими скелетами как свидетелями обвинения на суде истории.

Москвичи содрогаются, узнав о существовании в самом сердце Москвы, на Калитниковском кладбище, страшного потаенного оврага – московского Бабьего Яра, куда темными ночами тридцатых годов в фургонах свозили голые трупы со сквозными дырками на головах, заткнутыми тряпицей.

Наш нравственный закон «Никто не забыт и ничто не забыто» должен относиться к обеим страшным войнам – и к Великой Отечественной, и к войне с собственным народом.

Та память, которой мы обладаем сейчас, не вмещает ни слез, ни крови, ни надежд. Невооруженность знанием истории может привести к безоружности перед лицом истории.

От истории нельзя отделаться памятниками – как бронзовыми или каменными взятками. Самый лучший памятник – это память. В понятие «Мемориал» мы включаем воздух исторической памяти вокруг самих памятников. Мемориалы задуманы нами не только как архитектурные комплексы, а как своего рода духовные комплексы – как библиотеки фактов, как трибуны общественной мысли.

Общество «Мемориал» должно стать организатором перестройки памяти, а это дело общенародное, общечеловеческое. Воссоздание народной памяти без помощи народа невозможно.

Поэтому – помогайте «Мемориалу»!