Собрание сочинений в 15 томах. Том первый

"Маяточка моя! Мёдочка моя!

Всего лишь ночь, как расстались, а кажется, вечность проводил. Мне не то что скучно, мне плохо без тебя, так плохо, что очень хочется тебя увидеть именно сейчас; не может быть того, что не увижу; одна и радость ты; во все глаза смотрю в круглое свое оконце, не прозевать бы, как ты подойдешь к трапу, я выскочу подать тебе обе руки…

Но вот трап уже забирают, а тебя нет и нет…

Гремучий наш гробина ненадёжно как-то подымается. Не зацепился бы за Камень[339]возле Гая твоего.

Вроде бы не должен.

Когда я шёл на посадку, в галерее лениво пересекал мне дорогу рыжий кот. Я наддал, обогнул кота, так что нам с бедой делить нечего.

Дают воду, усыпляют бдительность.

Выпил, а ни в глазу. Голод не тётка, жмёт. Давай!

Обнесли, попотчевали завтраком. Кормёжечка, доложу, на евроуровне.

Подмёл, видит Бог, всё до крошки.

Для дома, для семьи еле оторвал от себя три пакетика с солью, с горчицей, с перцем. А тебе персонально припрятал пока от глаз своих красную рыбку. Чтоб был стимул ждать".

"Наши в Омске. Срочно разыскиваю золотой эшелон, который кто-то у кого-то как-то увёл ещё в гражданскую. Про это даже по телевизору показывали. На поиски дали всего сорок минут (промежуточная посадка). Найду, пригоню тебе к третьей годовщине нашего кольцевания. Пригоню обязательно в-в-в-весь! состав! УЖЕ! ВИЖУ!! ЕГО!!! НА!!!! ГОРИЗОНТЕ!!!!!"

С благополучием прииркутились мы в лиловое большеводье сумерек.

Заполняю гостиничную анкету.

Что-то мягко толкнуло в грудь.

Батеньки! Да где-то в тутошних дебрях затерялись следы старинного приятеля!..

Николя!.. Каменский!..

Отшумела, отыграла молодая пора…

Вместе копили ума в ростовской бурсе, как окрестил он университет в Ростове-на-кону.[340] Вместе работали. Вместе спали на одной койке.

Крутила его потом журналистская судьбина из края в край по Россиюшке, крутила…

А-а, судьба… Сам крутился, как чёрт на бересте!

Не в давних годах последняя была вестка вот отсюда. Из Иркутска!

Пихнул я анкету в карман, пожёг через улицу к телефонной будке.

Раскопал по ноль девять. Звоню.

Узнал меня. Сразу вопрос:

– Откуда, асмодей? Из столицы алёкаешь?

– Вообще-то, насколько я знаю, из Иркутска.

Он ошарашен.

– Сто-ли-ча-аанин!.. Ты пошто сюда?!

– А об ручку да "в охапочку поздороваться" с тобой…

– Ты где?

– В «Ангаре». Заполнил анкету, ещё не отдавал.

– И не отдавай, плутоня! Прихромаю сейчас со своей клохтухой Петровной. Тут каких три квартальчика.

2

Что ветер подхватил, пиши пропало.

Чужую рожь веять – глаза порошить.

Я был бы не я, если бы ездил в командировки лишь за тем, за чем посылала редакция. В уме я всегда держал и личный спецнаказ – раскопать сюжет для своего будущего рассказа или повести. О лыжном переходе бамовцев я напишу сам, никуда не денусь. А вот – это моё личное задание – почему бы о проблемах Байкала не написать с Валентином Распутиным? Он местный сиделец, байкальские болячки знает лучше всякого залётного журналюги вроде меня. Почему бы нам не саукаться? Тем более недавно «Турист» опубликовал отрывок из «Прощания с Матёрой», и от моего соавторства Валентин, думаю, не отказался бы.

Но мой план рухнул как только я в пятницу в полдень переступил распутинский порог. Валентина нет в Иркутске, гуляет по Парижику и попутно стрижёт лавры с «Уроков французского».