— Вы, конечно, говорите о рабочих, сэр? — осведомился хозяин.
— О рабочих! — подтвердил йоркширец с бешенством. — Дьяволы! Внесли билль. О новом представительстве. Долой! Билль! Билль! Бей!
— Да что вы, взбесились, что ли? — вскричал хозяин, но, увидев, что йоркширец ловко нацелился в него бутылкой, сел под прилавок и тоже закричал:
— Билль! Долой билль!
Двое джентльменов, сидевших в глубине кабака, поставили цилиндры на стол и в один голос повторили:
— Долой билль!
Спустя минуту йоркширец и двое джентльменов разбили всю посуду на столах и буфете, повалили стулья и, вылетев из кабака, с криком понеслись по лондонским улицам.
— Билль! Долой билль! Билль! Бей!
Я допил стакан и, ничего не уплатив за пиво, побежал за ними.
— Джентльмены! — кричал йоркширец, придерживая обеими руками живот и тряся жирными щеками. — Джентльмены! Рабочие душат нас! Известно ли вам, — черт возьми! — что в парламент внесли новый билль о представительстве рабочих? Долой билль!
Двадцать шесть лавочников и четырнадцать дам, согласно моему точному подсчету, через семнадцать минут присоединились к демонстрации. Констебли были подкуплены за тот же промежуток времени.
Мы пролетели одну, другую и третью улицы, джентльмены в цилиндрах с одинаковыми лицами увеличили толпу в четыре раза.
Йоркширец, взлетевший на чьи-то плечи, продолжал речь:
— Джентльмены! Идет зараза! Зараза, джентльмены! Рабочие побеждают! Лезут в парламент! Пьют кровь! Бездельники! Мерзавцы! Долой билль! Билль! Бей! Бей, джентльмены!
— Долой билль! — кричали цилиндры.
На углу Риджент-стрит стоял, как я об этом уже упоминал, констебль. Констебли, как я упоминал, были подкуплены. Поэтому, когда я проходил мимо него, он наступил мне на ногу. Пересекая под углом воображаемую воздушную плоскость, я выбросил руку вперед и ударил констебля в зубы.
3
Трое в трактире «Встреча
друзей», Патерностер-роуд, 13
Вечером того же дня, когда бледный, худощавый и очень спокойный человек был плотно закупорен в гроб, а гроб опущен в землю, трое сидели за круглым столом в трактире «Встреча друзей», Патерностер-роуд, 13. Каменные ступени вели вниз, к пыльным лаврам, которые росли в бочонках. Трактир был почти пуст. Между колбасами, ветчиной и омарами, розовевшими под стеклянным колпаком, толстый и веселый, катался трактирщик.
На огромном прилавке лежали охотничьи сосиски и сыр с немигающими глазами.
— Норсуэй, Литл-лэйк, — сказал один из сидевших за столом, высокий человек с острым носом. — Черт возьми, пожалуй, не меньше, чем два дня пути? Как ты думаешь, Джорджи?
Человек, к которому он обращался, — вор Джордж Стейфорс, — сидел на стуле верхом, опершись локтями на спинку и положив ноги на пивной бочонок. Он склонился над бумагой, которую держал в руках, и ничего не ответил.
— Лезла сорока под собачий хвост, — проворчал третий бродяга по прозвищу Шарманщик.
Все трое помолчали немного. Веселый трактирщик поглядел на них и с внезапным треском раскупорил бутылку.
— Нет, — вскричал Джордж Стейфорс, — не пойму! К черту! Хозяин, пива!
Хозяин, как детский мяч, подкатился к нему с бутылкой.
— Зачем тебе нужен этот чертеж? — сказал остроносый человек, шулер Джим Эндрьюс. — Место указано, деньги под скалою, чего ж больше?
Шарманщик встал и, хмурый, прошелся по комнате.
— «Я, Рэджи Стейфорс, в здравом уме и твердой памяти»… — пробормотал вор задумчиво. Он выпил пива и сказал, оборотясь к Эндрьюсу: — Послушай, Джимми, ты не знал моего брата? Он не стал бы писать эту формулу напрасно. Он в отца, а отец не роняет ни одного слова впустую.
— Адрес у нас в руках, — сказал шулер, — неужели из-за каких-нибудь несчастных чертежей мы остановимся на полдороге? Довольно болтать, пора идти, время не терпит.
— Шел осел по дороге, хмм-прр-прр, да и лопнул, — проворчал Шарманщик.
Шулер допил свое пиво и с треском поставил бокал на стол. Он вышел в соседнюю комнату и принес связку толстых веревок, кирки и железные лопаты. Каждый нацепил на плечи мешок и засунул кирку за пояс.
запел вор.
— Путь простой, — сказал шулер, — я все узнал подробно. Мимо предместий на Норсуэй за тремя поворотами дом дорожного сторожа. Влево от дома узкая тропинка через долину, прямо к Каменной дороге.
— Расплатись с ним, — добавил он, кивнув головой в сторону трактирщика.
Трактирщик снова подкатился к ним, размахивая салфеткой.
— Пожелай нам счастливой работы, трактирщик, — сказал Джордж Стейфорс, бросая монету на стол.
— Ловить не переловить, таскать не перетаскать, — вскричал трактирщик.
Все трое вышли из комнаты. Шулер притворил за собой дверь.