Читаем Собрание стихотворений полностью

За Медвежьим, в угрюмых широтах,Где лишь штормы да плотный туман,Корабли рыболовного флотаДень и ночь бороздят океан.            Огорчаться, мол, ну и погодка!            Тут не время, хоть ты и устал.            Вот опять загремела лебедка,            Выбирая наполненный трал.Сколько ценной на палубе рыбы!Трепет камбал — глубинниц морей,И зубаток пятнистые глыбыВ красной груде больших окуней.             Уйма дела! И кто-то с задором             Сразу крикнул: «Ура, навались!»             За кормою над пенным простором             Чайки шумно кричать принялись.Здесь рождаются добрые вести,Что всех радуют в Мурманске — там,А на мостике в мокрой зюйдвесткеНочь не спавший стоит капитан.             Пусть он радость свою не покажет,             Знают все: по привычке суров.
             Ничего нет нужней экипажу             Чем такой вот богатый улов!

* Я весь в мазуте *

Я весь в мазуте,                    весь в тавоте,Зато работаю в тралфлоте!Я помню мол в огне заката,Когда на несколько минутВ тельняшках флотские ребята,Как тигры, вышли из кают.Они с родными целовалисьИ каждый нежен был и тверд.Суда гудели, надрывались,Матросов требуя на борт!И вот по воле капитанаОпять к неведомой землеПо мощным гребням океанаМы пробираемся во мгле.Сидим, обнявшись, словно братья,Поем о тех, кто нас ласкал,Кому мерещатся проклятьяМатросов, гибнущих у скал…
И вот опять —                    святое дело!И наш корабль, заботой полн,Совсем не так осиротелоПлывет среди бескрайних волн!

* Я весь в мазуте *

Я весь в мазуте,                        весь в тавоте,Зато работаю в тралфлоте!Я помню мол в огне заката,Когда на несколько минутВ тельняшках флотские ребята,Как тигры, вышли из кают.Они с родными целовалисьИ каждый нежен был и тверд.Суда гудели, надрывались,Матросов требуя на борт!И вот опять —                    святое дело!Опять аврал, горяч и груб.И шкерщик встал у рыбодела,И встал матрос-головоруб…
Я, юный сын морских факторий,Хочу, чтоб вечно шторм звучал.Чтоб для отважных                            вечно —                                        море,А для уставших —                            свой                                    причал!

В ОКЕАНЕ

Забрызгана солью                        и рубка и рында,Но румб отправления дан,И тральщик тралфлота                            треста «Севрыба»Пошел промышлять в океан.Подумаешь, рыба!                        Подумаешь, рубка!Как всякий заправский матрос,Я хрипло ругался,                        и хлюпал, как шлюпка,Сердитый простуженный нос.От имени треста
                        треске мелюзговойЯзвил я: «Что, сдохла уже?»На встречные                    злые суда без уловаКричал я: «Эй вы, на барже!»А волны,            как мускулы,                            взмылено,                                          рьяно,Буграми в багровых тонахХодили по нервной груди океана,И нерпы ныряли в волнах.И долго,            и хищно,                        стремясь поживиться,С кричащей голодной тоскойЛетели        большие                    клювастые                                    птицыЗа судном, пропахшим тоской.

ПРОЩАЛЬНЫЕ СТИХИ

Шантаренкову

Перейти на страницу:

Похожие книги

Двор чудес
Двор чудес

На литературной карте Серебряного века Ирина Одоевцева, «маленькая поэтесса с большим бантом», как она себя называла, и любимая ученица Николая Гумилева, занимает особое место. Ее первый сборник «Двор чудес» (1922) стал заметным событием в литературной жизни и был дружно одобрен критикой. «…Чутье стиля в такой мере, как у Одоевцевой, – признак дарования очень крупного», – писал Владимир Пяст. И даже язвительный Лев Троцкий удостоил Одоевцеву своей похвалы, выделив «Двор чудес» среди «книжечек и книжонок»: «Очень, очень милые стихи». Однако известность пришла к ней еще раньше. На поэтических вечерах юная Одоевцева пользовалась большой популярностью и с блеском читала свои стихи, включая знаменитую «Балладу о толченом стекле». Ее сразу отметил Александр Блок, ею восхищались Корней Чуковский, Михаил Лозинский и Георгий Иванов. В 1922 году Ирина Одоевцева уехала из России и большую часть жизни провела во Франции, но в 1987 году вернулась на родину, где ей довелось увидеть свои книги изданными в СССР огромными тиражами. Помимо мемуарной прозы, творчество Одоевцевой включает несколько романов, переведенных на многие языки, а также семь поэтических сборников, ставших неотъемлемой частью русской поэзии ХХ века.

Ирина Владимировна Одоевцева

Поэзия