Собранный

Профессор достал зажигалку из кармана, и поднес язык рыжего пламени к своей левой руке, которую в замке держит левая рука Хосе Рамоса. Пальцы начали отлипать один за одним, от мезинца до указательного. Большой же палец руки намертво примагнитился к полупрозрачной неизвестной материи, внутри которой по идее должен быть большой палец скелета.

Не чувствующий от адреналина адскую боль Рэдмонд хриплым голосом произнес:

– Я знаю, чего ты хочешь, но ещё я знаю, чего ты боишься!

После чего снял с пояса бутылек с керосином и метко бросил его в лампу, чья верхушка была видна в открытой палатке. После звона стекла ночлег экспедиции озарил округу желтой вспышкой, а затем превратился в большой костер. Призрак отступил назад, а профессор не оглядываясь побежал в сторону, откуда от прибыл в это гиблое место. Не смотря не молодой возраст Роттенхаус пробежал несколько километров, прежде чем выдохнувшись упасть на землю и взвыть от боли.

Взяв себя в руки, профессор использовал весь свой карманный набор медикаментов: Перевязал частично ладони бинтом и проглотил две таблетки аспирина, из-за которых чуть не подавился, поскольку флагу с водой потерял при бегстве. Каким-то чудом, боясь каждой ящерицы под ногами, учёный добрался до цивилизации. Поскольку вся экспедиция была не вполне законной, то он не стал делиться подробностями с кем-либо в Мурсии. Поделиться всеми жуткими мыслями, что хранил разум Рэдмонда, нужно было сначала с проверенным человеком, который может быть лишь на Британских Островах.

Через несколько недель на пороге дома в британском Ноттингеме загорелый и перебинтованный врачом старик с седыми усами, в котором еле узнавался профессор теологии Рэдмон Роттенхаус разговаривал с гладковыбритым мужчиной средних лет. Мужчина слушал путника с выпученными глазами и всё сильнее сжимал крестик в руке. Рэдмонд пересказал всё, что происходило в Испании и закончил упрёком к своему собеседнику:

– Мэтью Хант! Если бы ты не исчез прямо перед началом экспедиции, наш успех в подтверждении истории Хосе Федерико Рамоса не омрачился бы смертью идиота Герберта Харланда!

– Не нудно так орать. Я никуда не пропадал, в тот день на этот самый порог пришел Герберт и заявил, что экспедиция переносится. – спокойно парировал обвинения Хант – И почему это он идиот? Не будьте столь критичны к погибшему.

– По двум причинам – произносил профессор и не думая понижать тон – первая: потому что высвободил этого духа. Вторая, главная: потому что я сказал купить огнестойкую палатку, а эта палатка вспыхнула как факел! Мы рисковали каждый раз используя лампу!

– Но ведь по вашему же рассказу, как раз это обстоятельство и спасло вас. Да и раз вы решили опрокинуть лампу, значит знали, что палатка вспыхнет…

– Просто я очень находчивый! Но в чем-то ты прав. – наконец успокоившись Роттенхаус взглянул на часы – Ну ладно мне пора.

– Рэдмонд, вам бы отлеживаться, а не бегать по королевству. Да и вы только пришли, посидели бы у меня, попили бы чаю. Куда вы собираетесь?

– В университет, конечно. Я пришел сначала к тебе, чтобы прорепетировать рассказ, да и ты все равно часть экспедиции и должен знать. А теперь я сяду на поезд и докажу этим выскочкам… в чём они ошибались, то есть во всём!

После этих бодрых слов профессор прихрамывая пошел в сторону вокзала. Хант долго смотрел ему вслед, а потом ушел к себе в кабинет и засел над своим дневником.

Он хорошо знал Роттенхауса и мог предугадать, что в ближайший месяц в научном обществе Великобритании будут греметь дискуссии. Так оно произошло, во всех исторических и религиозных кругах Англии, куда мог добраться Рэдмонд, стали обсуждать его новые заявления. Но к сожалению, как для Ханта, так и для Роттенхауса, центральным вопросом этих дискуссий были не детали жизни и воскрешения испанца Рамоса, хотя эта тема тоже поднималась, но косвенно. Основной вопрос звучал так: По какой именно причине бедняга Рэдмонд Роттенхаус сошел с ума.

Причин, почему все коллеги и знакомые профессора усомнились в здравости рассудка было немало:

Он и раньше был заносчивый и эксцентричный, что нравилось не всем, особенно его антагонисту в научной деятельности – профессору Аарону Грину, с которым у Роттенхауса за последние десять лет было больше судов на тему воровства работ и клевете, чем изданий научных трудов у обоих суммарно. Среди возможных причин сумасшествия называли: непринятие идей обществом, развитие мании величия, смерть старого друга Харланда, заражение неизвестной болезнью в Испании, алкоголизм.

Последняя из перечисленных причин возникла на пустом месте благодаря злым языкам недоброжелателей, ведь Рэдмонд вообще не пил. Этот факт, возможно, сыграл решающую роль, ведь учёный теперь отказывался не только от алкоголя, но и от любых медикаментов, что давали расслабиться его разуму. Таким образом он хотел защитить от затуманивания свой разум, который был единственным источник информации, подтверждающий теорию о испанском еретике. Но это дало обратный эффект.