Собранный

В словах Роттенхауса про воскрешающего Хосе всё чаще и чаще проскакивали жалобы на головную боль, беспокойные мысли и раздраженность, а кроме них и жалобы на кашель и удушья посреди сна. И когда помимо всего перечисленного, стремительно дряхлеющий ученый стал жаловаться ещё и на боль костей и затекание конечностей, все собеседники ученого вместо усмешек стали отвечать советами посетить врача. Рэдмонду приходилось терпеть слишком большие физические страдания, чтобы игнорировать эти советы.

Врачам стало известно, что все беды со здоровьем на профессора свалились после поездки в Испанию. Медики не были погружены в научно-исторические дискуссии, все детали, что могли дать объективную оценку состояния пациента врачи теряли в информационном фоне своей профессиональной сферы. В результате чего все медицинская комиссия госпиталя решила лечить учёного от испанского гриппа, хоть и не представляли, как именно.

Прибегнув к трате всех своих сбережений, а вместе с ними и части сбережений Мэтью Ханта и иных неравнодушных, Роттенхаус избежал попадания в помещения набитые жертвами эпидемии, где он в миг бы примкнул к их рядам. Но даже в отдельной палате Рэдмонд всё больше страдал от ночных кошмаров и круглосуточной боли. В конечном итоге и до лечащего врача профессора, не без помощи широкого круга общения Аарона Грина, дошла новость, что мистер Роттенхаус сошел с ума. Подтверждали эти слова и крики из палаты учёного-пациента. Но ключевой фигурой перемещения профессора из обычной лечебницы в психиатрическую оказался не его враждующий с ним коллега, а вернувшейся с западного фронта Мировой войны офицер, который заплатил за отдельную палату больше, чем платил за мистер Роттенхаус.

Рэдмонд, как человек хорошо знающий историю понимал, что Бетлемская психиатрическая больница уже сто лет как избавилась от практики насилия над пациентами, из-за которой лечебница и приобрела широкую известность. Но при этом учёному всё равно было очень страшно. Страдания на какой-то момент заглушились. Сбривший свои поседевшие усы и волосы профессор сидел на кровати в доме душевнобольных и с тревогой ожидал одного из двух вариантов развития событий – возвращения невыносимой боли и кошмаров, связанных с призраком, которые добьют бренное тело исследователи, или же всем надоест терпеть скверного безумца Роттенхауса и на нем начнут ставить ужасающие опыты.

Начал сбываться первый вариант. Кошмары с горящим синим пламенем восставшим скелетом преследовали Рэдмонда и днем и ночью. Пациент поскуливал на кровати и съеживался от боли, то забивался в углы и кричал в никуда бессвязные слова. Мучения продолжались несколько месяцев, в течении которых к Роттенхаусу не применяли методов ни радикальной, ни обычной психиатрии. После окончания Великой войны у всей Великобритании и у Лондонской медицины в частности было слишком много забот помимо не самого великого теолога, потерявшего рассудок.

Осенью ночью под решетчатыми окнами, в спасающем от прохлады чёрном балахоне стоял Мэтью Хант и вел диалог со знакомым пациентом. Из одного из окон выглядывали уставшие глаза Рэдмонда Роттенхауса, учёный хриплым голосом прошептал:

– Как обсуждалось ранее, не заглядывай внутрь, просто приди на нужное место и закопай, прошу, это моя последняя просьба.

– Хорошо – кивающее ответил Мэтью.

– Днём! Обязательно солнечным днём. – приговаривая эти слова Рэдмонд просунул сквозь решетку небольшой сверсток.

Хант схватил сверсток и ответил с грустью глядя в сторону собеседника – Хорошо, всё сделаю как ты сказал, ты главное держись.

Затем наступила тишина, длившаяся несколько секунд, её прервал отчаянный и яростный вопль профессора:

– ПУСТЬ ЗАБЕРЕТ, ЧТО ТРЕБУЕТ! ПУСТЬ ОТСТАНЕТ ОТ МЕНЯ! ОТСТАНЬ!

Из-за этого крика проснулась не только вся лечебница, но и весь квартал. Хант быстрый шагом удалился прочь во избежание неприятностей. Оказавшись дома он ходил по комнатам в раздумьях. Мэтью и сам не мог для себя определить, почему он согласился на такое сложно и весьма опасное задание. Может это было его отражение его глубокого уважения к мистеру Роттенхаусу, а может он верил в слова профессора и почувствовал себя мессией, борцом с восставшей многовековой ересью.

Парень так и не осознал мотивы своих действий, но это не помешало ему начать путешествие. Потратив не мало сил и средств, он оказаться в Испании, в городе Мурсия. В самый главный – десятый день своего путешествия, привыкший рано вставать Мэтью Хант не изменил своей привычке, благодаря чему уже к обеду оказался там, куда его направил учёный.